И я, частично выполнив свою миссию на Земле, безмятежно уснул. Я провалился в знакомую яму… Буквально на мгновение!
Очнулся я в тревожных предчувствиях. И не зря. Вокруг меня звенела пустота. Я был один! Вот так — делай людям добро — они ответят тебе черной неблагодарностью…
Я вскочил, проклиная свою беспечность. О, лопух! Олух царя небесного! Первым делом разыскал куртку — заныканная на молнию денежка была на месте. Водка стояла на столе! А что мне в этой жизни, собственно, еще нужно? Конечно, они могли увести парочку моих бесценных полотен… Но это сомнительно. Полотна слишком капитальные, а девушки, как я заметил, не сильные ценители прекрасного и вечного.
Так что, ты — конь ретивый — раньше времени на человечество не шурши и не дуйся. Наоборот — будь с ним приветлив и оно тебе ответит взаимностью. Ну, свинтили девчонки… Нечего спать на посту!
И впредь наука: не расслабляйся и предприми противоугонные средства. Голова-то на месте. Чай, не все еще пропил!
Время было позднее, что-то около двух… А я только во вкус вошел. То есть, завелся. Мой лучший друг требовал продолжения банкета.
На дворе — ночь глухая. Все добропорядочные граждане тихо киряют на теплой кухне, и только отщепенцы, подобные мне, носятся по Москве неприкаянными призраками в поисках приключений и провоцируют доблестных стражей порядка на крайние меры.
Однако, я частично обезопасил себя. Доллары спрятал в мастерской, взял только необходимую мелочь в рублях. С «тачкой» мне повезло. Водила — не какой-нибудь лох бомбила, а натуральный таксист из наших, из советских.
— Задача непростая, но выполнимая, — объявил я ему, — найдем девочку? Гонорар за качество — соответственный…
Мы оба понимали — время позднее — всех добропорядочных шлюх из пионерской организации уже разобрали. Остались или совсем никакие — остывшие на пронизывающем осеннем ветру — или энтузиастки, вышедшие на тропу рискового бизнеса самостоятельно.
— Садись. Что-нибудь придумаем.
Возил он меня не слишком долго и всё какими-то огородами. Я дул пиво и исповедовался.
Таксисты гораздо лучше священников. Зуб даю. Жизнь знают изнутри, по сути, ее изнанку, опять же, ручку им целовать не требуется, а, главное, не так чванливы, как эти ряженые, словно Деды Морозы — духовные отцы православия. Но самое ценное в таких исповедях то, что мы никогда больше не встретимся, а если и встретимся, то не узнаем друг друга. Но исповедь-то состоялась! А это и есть разговор с Богом.
