— Я ненавижу до сих пор этих грязных, волосатых, полупьяных мужиков…
Она больше ничего не сказала о матери. Было ясно, эти воспоминания — самые яркие — причиняли ей боль.
— Потом была Сорбонна… недолго… Я всегда ощущала себя русской актрисой… Не знаю, откуда взялось это ощущение, но в 18 лет я всё бросила и приехала сюда… в вашу загадочную и чудовищную страну.
Я посчитал, сколько же ей лет. Оказалось 28. Мне было 42. Правда, никто и никогда не давал мне моих лет. Очевидно, четырнадцатилетний мальчишка — именно этот возраст застрял в подсознании, как самый болезненный и яркий — выглядывал из меня. Подозреваю, что и в 60, и в 80 лет — если бы я дожил до них — он также смотрел, пораженный увиденным… И молчал!
Когда она узнала о разнице в нашем возрасте, реакция ее была своеобразной. Она задумалась, что-то высчитывая и, после продолжительной паузы высказалась:
— Так это… слушай! Когда я, крошка, маленькая девочка, только народилась, ты уже вовсю дрочил?
И посмотрела на меня с осуждением.
Потом, естественно, она рассказала мне обо всех своих любовниках за десять лет своей взрослой жизни. Оказалось их совсем не много. Она даже считала, загибая пальцы, но точно припомнить, не могла: восемь или девять. (Я был не в счет).
— Ты представляешь, у меня однажды было сразу два!
— Одновременно, что ль?
— Как это?
— Обыкновенно. Два мужика — и ты по серединке…
Ну, как я, старый распутник, мог это еще понять? Мне-то самому в моих веселых фантазиях не раз грезились одновременно две. А еще лучше, как царь Соломон, обложиться целым гаремом молоденьких штучек. Как подумаю — мороз по коже! (В смысле в жар кидает!)
— Ты что-о!! Просто я крутила там… обманывала… мне они оба нравились… Ну, свидания назначала в разных местах.
— Рандеву, — уточнил я.
— Точно. Но долго так не смогла… Не люблю я все эти интрижки. Я их обоих сразу послала.
Господи, подумал я, какой же она, в сущности, ребенок. Как мне ее не хватало всю жизнь! Как хотелось отогреть, сделать счастливой…
Рано я расслабился… Ее рассказ плавно вошел в главное русло. А сейчас? Сейчас кто-то должен быть? Нуте-с…
И она продолжила, будто читая мои мысли:
— А сейчас… Я его ненавижу!
И рассказывает, что ее водит за нос один русский режиссер. Он женат (жена — стерва, но больна, и он ее жалеет, не разводится) Живет пока в Канаде, ставит какую-то пьесу.
— Я его ненавижу! Он меня измотал… Он ничего не делает для меня… И вообще, он страшный бабник (пол-Москвы перетрахал). Я его сто раз выгоняла, а он всё лезет, лезет… Звонит постоянно. Я не хочу его больше видеть! Он скоро приедет. Я пошлю его окончательно. Навсегда! Я так решила!
