Конечным пунктом, где монголо-татарские отряды соединились после опустошения Юго-Западной Руси, был, вероятно, Галич-на-Лукве. По сообщению Рашид-ад-Дина, этот город монгольские ханы осаждали уже сообща и взяли после трехдневного штурма. Галич был буквально стерт с лица земли. После ухода монголо-татар галицкий князь не остался в своей столице и вместе со своим «двором» переселился в город Холм, который стал новой столицей княжества.
Весной 1241 г. монголо-татарское войско, значительно ослабленное боями на укрепленных линиях и под стенами городов Южной Руси, пересекло русскую границу и вторглось в Польшу, Чехию, Венгрию, Хорватию. Нашествие Батыя на русские земли закончилось. Впереди было бесславное возвращение завоевателей обратно на Волгу и двухвековое иноземное иго.
Батыево нашествие, которое сопровождалось опустошением огромных территорий и неисчислимыми человеческими жертвами, оставило глубокий след в памяти народной. Эти события нашли отражение в сложенных народом былинах, песнях, сказаниях, пословицах. То было время страшного народного бедствия и одновременно эпоха героических подвигов в борьбе за независимость Родины.
Княжеские и церковные летописцы, довольно подробно описавшие нашествие Батыя, почти ничего не говорили о роли народных масс в борьбе с завоевателями. Сопротивление монголо-татарам тенденциозно представлялось ими исключительно как дело князей, «святых мучеников» и «страдальцев», а также духовенства, которое своими молитвами обеспечивало «божью помощь». Новгород, например, по мнению летописца, спасли не героическое сопротивление городов и ратей Владимиро-Суздальской земли, не героизм осажденных горожан Торжка, надолго задержавших монгольское войско, а именно молитвы духовенства: «Новгород же заступил бог и святая и великая соборная и апостольская церковь Софии, и святой преподобный Кирилл, и святых правоверных архиепископов молитва!» Это вполне объяснимая тенденция летописцев: летописные своды составлялись обычно при княжеских дворах и в монастырях, и их составители попросту выполняли волю своих хозяев. Однако если внимательно проанализировать даже эти летописные тексты, роль правящей феодальной верхушки в обороне страны предстает несколько в ином свете.
Феодалы, занятые междоусобными распрями, оказались не в состоянии объединить и возглавить народные массы для отпора внешнему врагу. Даже после разгрома монголо-татарами Волжской Булгарии, который был прямым предупреждением о готовившемся нападении, князья Северо-Восточной Руси не предприняли никаких попыток объединиться для обороны. Поэтому монголо-татарские завоеватели имели перед собой не общерусское войско, а разрозненные дружины и ополчения отдельных феодальных княжеств и городов. Ни один из князей, в том числе и великий князь Юрий Всеволодович, не пришел на помощь Рязани. В результате храбрые рязанские дружины погибли в неравном бою «у пределов Рязанских». Открылась дорога завоевателям в глубь русских земель. В свою очередь, когда наскоро собранные владимирские полки были разбиты под Коломной, а сам великий князь уехал в глухие заволжские леса собирать новое войско, другие князья явно не торопились к нему на помощь. Даже во время самого нашествия не прекращались усобицы. В 1239 г., между записями о разгроме монголо-татарами Переяславля и Чернигова, летописец спокойно повествовал о том, что князь Ярослав «взял град Каменец и княгиню Михайлову со множеством пленных привел в свои волости»!
