Франческу удивила его прозорливость.
— Но я не могу его бросить!
— Почему? Что он сделал для тебя, кроме того, что породил на свет? Дурацкое дело не хитрое! Останешься с ним — тоже пойдешь на дно. Уйдешь со мной — перед тобой вся жизнь.
Франческа посмотрела ему прямо в глаза:
— А вы жесткий человек, мистер Беррингтон, даже жестокий.
— Просто реалист. Пусть он идет своей дорогой. У тебя — своя!
— Нет, я не могу оставить его. Я ему нужен.
— Это женская позиция, чико. Женщине надо чувствовать себя необходимой, а мужчина идет своим путем, не оглядываясь. Ты уже долго шел его путем, и, если проторчишь на нем еще, тебе уже будет не нагнать потерянных лет. Потерянных из-за него, чтоб ты знал. Ты даже не закончил школы. У тебя нет своего круга общения. У тебя нет ничего своего!
— Но я не проживу без отца! У меня нет родни в Англии. Нет никого, кто бы позаботился обо мне. Даже если бы я нашел денег на проезд.
— Все эти проблемы может разрешить британское консульство. Есть множество благотворительных организаций, которые занимаются такими вопросами.
— Разве они возьмутся за решение моих проблем? Я же не из их круга.
— Но ты и не из этого круга, Пако. Может, вначале тебе и будет не по себе, но постепенно у тебя образуется окружение, где будут и друзья, и просто приятели. Не думаю, что здесь тебе удастся твердо встать на ноги, когда твой отец до срока сойдет в могилу по причине своего пития.
— Не говорите так! — воскликнула Франческа.
— Посмотри правде в глаза, Пако. В этом климате твой отец сможет протянуть не более полугода. А потом ты точно так же будешь предоставлен самому себе. Зачем же ждать долгие шесть месяцев? — Он откинулся на своем стуле. — А может случиться и так, что твое исчезновение окажет на него благотворное влияние, и он бросит пить. Хотя на это я бы не поставил. — В его голосе снова послышались саркастические нотки. — Он слишком глубоко погряз.
— У вас, видно, совсем нет сердца, сеньор, если вы предлагаете мне такое! Бросить отца умирать! Вы поступили бы так со своими родителями?
Его глаза сверкнули недобрым огнем:
— Я никому и никогда не позволил бы встать у меня на пути, понятно?! В каких бы мы ни были отношениях. И никогда бы не стал жертвовать собой ради другого, тем более если он того не стоит!
От его философии у Франчески побежали по спине мурашки. Перед ней сидел мужчина, настолько же суровый и несгибаемый, насколько мягкотелым был ее отец. Мужчина, который презирал всех, кто слабее его.
