— Хорошо, — отвечает он, открывая шкаф, чтобы достать пару кружек. — А у тебя?
— Прекрасно. — Чайник кипит, я наполняю три чашки, снова набираю воду и включаю его.
— Спасибо. — Он со странным видом облокачивается на столешницу. — Чем занималась?
— Я была…
Он перебивает меня:
— А, ты была на свадьбе, так?
— Так, — с улыбкой отвечаю я.
— И как все прошло?
— Потрясающе, — просияла я улыбкой.
— Ты же вроде не любишь свадьбы?
Откуда он это знает? Вспомнила! Я же сама кричала об этом, когда мы познакомились! Пытаюсь скрыть свое удивление. Не ожидала, что он запомнит.
— Так и есть. Зато я обожаю фотографировать.
— Правда? — в его глазах вспыхивает любопытство. — И я тоже.
То есть у нас общее хобби?
— Какая у тебя модель? — спрашивает он.
— Canon 60d, но на выходные Рейчел дала мне оборудование своей помощницы, у нее фотоаппарат лучше моего. А у тебя?
— Купил недавно Nikon d7000.
Безучастно смотрю на него.
— Это не профессиональный фотоаппарат, но мне он вполне подходит.
Чайник вскипает. Кухня у нас довольно тесная, и когда он проходит мимо, почти касаясь меня, невольно вдыхаю аромат лосьона, который Алекс использует после бритья. Вдруг вспоминаю о том, как в постели он целовал меня в шею.
Я отворачиваюсь, сосредоточив все внимание на чайных пакетиках, которые пытаюсь выловить из кружек.
— Так как все прошло? — спрашивает он немного погодя, снова облокотившись на столешницу и глядя прямо мне в глаза, пока заваривается чай.
— Очень даже неплохо, мне кажется. — Мамочки, его голубые глаза… — Но я допустила кое-какие ошибки.
Он дружелюбно улыбается.
— Какие, например?
— Несколько раз промахнулась с фокусировкой. Один раз была уверена, что навожу камеру на жениха, но каким-то образом объектом съемки оказалась его тетя на переднем плане. Фото с ней могло бы получиться просто отличное, но она моргнула, так что Рейчел сказала, что, может быть, получится взять ее глаза с другого снимка и в фотошопе заменить их.
Он хохочет, а внутри у меня все начинает дрожать.
— Вот это да! Неужели она и вправду так делает?
— Все время.
— Ну, в принципе это обнадеживает, — участливо заявляет он, передает мне молоко и сахар и снова занимается своим чаем.
— Еще было сложно не допускать шевеленки, — добавляю я, пытаясь продолжить беседу. — Особенно ближе к окончанию вечера.
Он переводит на меня взгляд.
— В помещении было темно?
— Да, довольно-таки темно.
— И не было треноги?
— У Рейчел был монопод. Но я обошлась без него, хотя все-таки следовало им воспользоваться.
