Но однажды, ко мне подошла его мать и попросила вылечить ее сына от алкоголизма. Что было, мягко говоря, для меня неожиданным. Но и отказаться я не смог. Стыдно и неудобно что ли стало.
И вот настал день, точнее вечер, нашей первой встречи. Два противника, по разные стороны ринга.
Это был первый опыт для обеих сторон. Правда он тогда этого не знал.
Я спросил его, зачем ему это надо.
Буду с вами честен. На положительный результат, точнее, на хороший положительный результат я не сильно надеялся.
Все смешалось. И желание помочь, и страх, и ощущение собственной недокомпетенции. И то, что это мой первый раз…
И ответ его меня не сильно обнадежил.
Я выяснил, что лечиться он согласился только из-за мамы, которую очень любит. Что он работает, но зарплату не платят уже два года. Что он с друзьями ворует металл. Продает. На эти, совсем не большие, деньги пьет.
Что он не очень представляет, на что живет его семья. Что кушают его дети. Да, мать работает контролером в троллейбусе, жена — учительница, но еще вечерами моет подъезды в соседнем доме.
Что мечты нет никакой. Просто нужно жить и работать. Ведь зачем-то родился. Что самая большая мечта в школе была побывать в Вильнюсе и Таллинне — потому что, это был «заграничный» предел мечтаний. В городах, которые он видел на открытках с видами столиц союзных республик.
Еще была металлическая модель итальянского автомобиля — Alfa Romeo. Выменянная на что-то.
Несбыточная мечта. Совсем из другой, не его жизни.
Для себя не было никаких мотивов бросать спиртное.
Просто пришел попробовать.
Сейчас бы, наверное, я повел себя совсем по другому.
Но тогда. Тогда — я его «закодировал» на год.
Не важно как. Важно, что я ему сказал фразу которую, с тех пор почти никогда не употреблял.
Я сказал, что ему будет плохо, если он выпьет. Вот, ничего умнее не придумал.
А еще сказал что-то про настоящих мужчин… Как я себе это представлял тогда.
На этом и разошлись.
И начался неприятным период моей наркологической и личной жизни. Жили-то мы практически в соседних подъездах, а поэтому вероятность случайной встречи была велика.
А раннего срыва я почему-то боялся. Стыдно сейчас признаваться, но было именно так.
Поэтому скрывался я как мог. Месяца полтора скрывался.
Но все же, в один теплый августовский вечер я попался. У подъезда меня ждал он. Мой первый пациент. Он был трезвый и очень подавленный. Состоялся короткий диалог, сводившийся к фразам: «Прямо куда-то пропал, совсем тебя не видно стало…». А можно снова зайти?
