«Первый раз я увидел Высоцкого в 1958 году, осенью. После окончания ВГИКа я работал у выдающегося советского кинорежиссёра Бориса Барнета. Однажды к нам в группу пришла пробоваться „мужская часть" старшего курса школы-студии МХАТа. Мы все сразу обратили внимание на высокого, могучего парня с густой гривой курчавых волос и громовым голосом — это был Епифанцев, ещё студентом сыгравший Фому Гордеева в фильме Марка Донского. Однако Барнета заинтересовал другой студент. Невысокий, щупловатый, он держался особняком от своих нарочито шумных товарищей, из всех сил старавшихся понравиться Барнету. За внешней флегматичностью в этом парне ощущалась огромная скрытая энергия. Это был Высоцкий.
— Кажется, нам повезло! — шепнул Барнет, не сводя глаз со щупловатого студийца. — Вот кого надо снимать…
Разочарованные ассистенты принялись горячо отговаривать Бориса Васильевича, и он, только что переживший инфаркт, устало замахал руками:
— Ладно, ладно! Успокойтесь!.. Не буду…»[42]
Через много лет Г. Полока, по его собственному утверждению, начал бороться за возрождение немого кино. Что это означало на практике? «Когда вы смотрите немое кино, то вы не можете оторвать глаз от экрана ни на секунду. Потому что если оторвёте, то пропустите что-то важное. А потом пошло такое кино, что можно сходить на кухню, сделать себе бутерброд, открыть бутылку пива, вернуться, — и окажется, что вы ничего не пропустили». В таких словах рассказывал сам Г. Полока о своём творческом методе на встрече со зрителями в Москве в 1984 году. (У режиссёра была своя копия «Интервенции», которую он на таких встречах демонстрировал. Напомню, что это было до официального показа картины в кинотеатрах. Нужно ли говорить, что в зале яблоку упасть было негде!)
Сняв «Республику ШКИД», Г. Полока в таком же стиле решил снимать свой следующий фильм — «Интервенцию». Творческий стиль Высоцкого подходил режиссёру как нельзя лучше. «То, что он будет играть в „Интервенции" — для меня стало ясно сразу. Но кого? Когда же он запел, я подумал о Бродском. Действительно, одесский агитатор-подпольщик, прикидывающийся то гувернёром, то моряком, то соблазнителем-бульвардье, то белогвардейцем, он только в финале, в тюрьме, на пороге смерти, может, наконец, стать самим собой и обрести желанный отдых»[43].
Работа над картиной началась в Ленинграде, но в начале июля съёмочная группа перебралась в Одессу, что, конечно же, было вполне естественно: все исполнители главных ролей — ведущие актёры московских и ленинградских театров. В начале лета сезон заканчивался, и надо было успеть за время летнего отпуска снять как можно больше натурных съёмок.
