- Собачий род,- пробормотал Миликон и пнул ногой груду плетеных корзин.- Сиди тут и нюхай.
- Светозарный,- сказал Эзул после недолгого молчания.- Никто из верных тебе людей не знает так хорошо торговлю и ремесла, как я. И когда ты по праву займешь трон Тартесса…
- Я сделаю Амбона верховным казначеем,- усмехнулся Миликон.
Эзул так и подпрыгнул, затряс неопрятной бородой.
- Амбона! - возопил он.- Этого толстобрюхого навозного червя, чья ослиная голова…
- Может, и так, - развлекался Миликон, - но со своей ослиной головой он оказался умнее тебя. Амбон достиг богатства, а ты…
- Да он всю жизнь душил меня! - Эзул брызгал слюной, бил себя кулачками в грудь.- Он потопил в море мой корабль, он не подпускает меня к Касситеридам! Он меня разорил…
- Отодвинься,- прервал купца Миликон.- Я пошутил. Если ты завтра сделаешь все так, как я велел, - будешь казначеем.
- Можно ли так шутить, светозарный Миликон,- захныкал Эзул.- Позволь сесть,.. Меня ноги не держат от твоих шуток… Конечно, я все сделаю, как велишь. Разве я когда-нибудь…
- Ты сам будешь ведать погрузкой, потому что грека я вечером увезу на охоту. Ни мне, ни ему не нужно завтра быть в городе.
- Ты не будешь? - Эзул заметно обеспокоился, глазки у него забегали.- Но если.,.
- Не бойся,- небрежно бросил Миликон.- Ты сделаешь дело без помехи. Завтра людям Павлидия будет не до нас.- Он пропустил меж холеных пальцев завитую бороду. Повысил голос: - Долго еще я буду ждать этого собачьего сына?
Тут из мастерской донеслись крики. Дверь распахнулась, в каморку шагнул молодой человек в короткой, до колен, темно-серой одежде, перетянутой широким кожаным поясом, какие носили тартесские моряки. На его загорелых щеках курчавился юношеский пушок, твердые губы кривились в усмешке.
Он мяукнул вместо приветствия, повалился на корзины, непочтительно спросил:
- Зачем звал?
Верховный казначей прикрыл веками глаза. Его коробило от такой развязности, однако он не одернул юного наглеца.
- Я привык, чтобы ожидали меня,- сухо сказал он, сделав нажим на последнем слове.
Юнец заворочался, устраиваясь поудобнее, корзины трещали и скрипели под ним.
- Я очень торопился,- ухмыльнулся он,- но сегодня всюду разъезжают глашатаи и меня дважды задержала толпа. А потом,- продолжал юнец, пристраивая одну из корзин себе на кудлатую голову,- потом мне пришлось малость проучить палкой нахальных рабов, загородивших мост носилками. А потом, когда я вошел в мастерскую,- тут он запустил в Эзула корзиной,- я споткнулся о канаты. Твои рабы, Эзул, растянули там канаты, и я был вынужден вздуть одного или двух… Кстати, Миликон, не твои ли носилки были там, подле моста?
