- А вот я с обозом на рудники поеду - возьму тебя с собой. Клянусь Быком! Меня там начальник знает, Индибил, блистательный… Да что блистательный! Сам све… светозарный Павлидий меня знает! Думаешь, вру? Клянусь Быком! Он часто у Амбона бывает… У-у-у, Павлидий! - прогудел он, округлив глаза.- Боятся его до смерти. Чуть что - на рудники, а там знаешь как? Лучше удавиться!..
Тартессит вдруг разом умолк, оторопело уставился на Горгия, раскрыв рот с редкими зубами.
- Ничего я тебе не говорил… нич-чего! - прошипел он.- И знать тебя не знаю!
Откуда только в нем, хмельном, такая прыть взялась - опрометью кинулся прочь.
Горгий, усмехаясь в черную бороду, вышел из каютки поглядеть. Вольноотпущенник Амбона мчался по причалу, расталкивая портовых людей. Истинно - как от чумы удирал.
А купец Эзул так и не прислал своего человека…
Грызла Горгия беспокойная мысль: не зря ли доверился Эзулу? Что он за человек? Карфагену, видно, служит, затаил злобу на родной город. Ну, это не его, Горгия, дело. Он должен исполнить повеление хозяина, привезти в Фокею оружие, и тогда Критий, как обещал, возвысит его, возьмет к себе в долю. Критий стар и сам понимает, что нужно передать торговое дело в надежные руки. Так-то вот… Пусть этот Эзул служит кому угодно, хоть мрачным силам Аида, лишь бы сдержал слово. И Горгий в который уже раз начинал прикидывать, сколько выручит за продажу корабля и во сколько обойдутся быки с повозками, чтобы пройти сухим путем до Майнаки. Жалко, очень жалко было Горгию продавать корабль (шутке ли - триста талантов свинца ушло на обшивку), но иного выхода он не видел. Испытывать еще раз судьбу, лезть напролом через Столбы - на это, видят боги, и неразумный ребенок не решился бы.
День перевалил за полдень. Жаркое солнце Тартесса так накалило палубу, что в щелях меж досок плавилась смола - босой ногой не ступишь.
Обедала команда вяло: кусок в рот не лез при такой жарище. Все были в сборе, кроме Диомеда. Еще утром Горгий с несколькими матросами отправился на базар, продал десятка три амфор с маслом и вином - часть за деньги, часть за бараньи тушки, лук и ячменную муку (пшеничную брать не стал - дорога больно). Собрались с базара домой - Диомед привязался, как репей к гиматию: дозволь, мол, остаться ненадолго, еще раз поглядеть на ту диковинную трубу. Прямо малый ребенок. Велел ему Горгий через час быть на судне.
Вот уже солнце за полдень, а Диомеда все нет.
Горгий начинал тревожиться не на шутку. В этом городе держи ухо востро. Припоминал вчерашнюю облаву на базаре. Уж не угнали ли желтые всадники Диомеда вместе с другими бедолагами, не сумевшими откупиться? Денег-то у Диомеда не было…
