Фрэнк от удивления лишился дара речи.
— Зачем маркизу стрелять крестьян? — спросил он наконец.
— Потому что он — их сеньор и крестьяне работают на него. А если он не доволен их работой — он их убивает.
— Но мы живем в девятнадцатом веке, и ваши понятия устарели столетий на шесть, не меньше. Поверьте, уже много лет маркизы не отстреливают крестьян — и уж точно не перед завтраком!
— Вы уверены?
— Это давно запрещено.
Девушка с сомнением посмотрела на него:
— Вы надо мной смеетесь?
— Ну, может, самую малость, — улыбнулся он.
— Но вы не нарушите своего слова? Не расскажете маркизу, что видели меня в такой одежде и одну, без сопровождения? Не хочу, чтобы он смотрел на меня с презрением!
— Да, это может ему не понравиться. Но разве не этого вы желаете? Он может не захотеть такой жены.
— При моих деньгах и его проблемах? Вот уж не думаю!
— То есть, по-вашему, маркиз так отчаянно нуждается в деньгах, что женится на той, кого презирает?
— Некоторые люди на все готовы ради денег, — с мрачным видом проговорила Лексия. — Но он не должен усомниться в том, что я — настоящая леди, даже если я таковой и не являюсь!
Губы Фрэнка дрогнули в улыбке.
— Значит, вы не против, чтобы он пал к вашим ногам, но только затем, чтобы вы могли его растоптать?
— Это слишком сильно сказано, — возразила девушка.
— Хотя… Я понимаю, почему вы не против получить от маркиза предложение руки и сердца, несмотря на то, что не собираетесь его принимать.
— Вы действительно понимаете?
— Если маркизу так нужны деньги, как вы говорите, но предложения он не сделает, то в обществе скажут, что вы настолько нехороши, что не помогли даже папенькины миллионы!
Лексия впилась в него взглядом, онемев от возмущения, а Фрэнк между тем спокойно продолжал:
— Конечно же, вам бы этого не хотелось, особенно если учесть, что ваш отец ни от кого не скрывает свои амбиции и планы. Для наследницы признаться, что она охотится за титулом маркизы, — само по себе тяжело. Но если ожидания не оправдаются — о, это будет жуткое унижение!
— Эй, поосторожнее со словами! — возмутилась оскорбленная Лексия. — Я ни на кого не охочусь!
— Но люди скажут именно так и осуждать будут именно вас.
— Меня?
— Да. И потом, вы не особенно справедливы к маркизу. Заявляете, что ненавидите и презираете его, но при этом хотите, чтобы он вами восхищался.
— Вы на его стороне, Фрэнк? — спросила Лексия с вызовом.
— Признаюсь, да.
— Ну конечно, вы же у него служите. Этого и следовало ожидать, — кивнула она, пытаясь выглядеть справедливой.
