Фюзеляж при падении закрутило, протащило по камням, раздирая, и ударило о невысокую скалу. Две половинки корпуса покатились буквой «V», распадаясь на части. Песок был усеян кислородными баллонами, стальными касками и прочим летным хламом.
Усадив Марлена в тень уцелевшего киля, Лушин сказал:
– Посиди пока, я гляну, что там есть.
У Исаева даже на то, чтобы кивнуть, сил не нашлось. Присев, он постарался найти такое положение, которое доставляло бы меньше всего боли.
Антон первым делом забрался в полуразрушенную носовую часть. В горячем воздухе ясно разносились звяканье, лязг, стуки, грюки…
Спотыкаясь, он вернулся с канистрой воды и парой аптечек. Рядом на песок Лушин положил пару фляжек с теплым кофе и початую бутылку виски.
– Дезинфекция, – серьезно сказал он.
– Наружное? – выдавил Исаев. – Или внутреннее?
– Чувство юмора живо, не помрешь… Прячься!
Не спрашивая, зачем и для чего, Марлен накрылся изрезанным парашютом. Киль отбрасывал густую тень, так что разглядеть человека сразу, на фоне слепящего песка, было не просто. Только вот с кем они играют в жмурки?
Гул моторов вскоре подсказал Исаеву отгадку: с востока подлетали два «Спитфайра». Сесть они не могли – единственная ровная площадка была усеяна обломками «Б-24» и черными, словно обгорелыми, камнями.
Покружившись, истребители улетели, напоследок пройдясь на бреющем – желая, видимо, различить бортовой номер «Либерейтора».
– Отбой, – спокойно сказал Лушин. – Надо полагать, нас признают погибшими. Отправлять сюда спасательную экспедицию никто не станет – сложно и дорого. Был случай, когда в Ливии совершил аварийную посадку самолет из Италии. Месяца через два организовали караван грузовиков, но нашли лишь кости, полузасыпанные песком, – экипаж и несколько пассажиров ушли от места посадки всего километров на тридцать, после чего пустыня сгубила их. Если двигаться отсюда на восток, мы обязательно выйдем к Нилу. Вопрос в том, хватит ли нам воды. Бедуины, что живут здесь, знают все колодцы, нам же неизвестно, где можно напиться.
– А у нас есть выбор? – усмехнулся Марлен.
– Нету.
– Тогда лучше сдохнуть в пути, хоть не так обидно будет.
– Что за траурные мысли? – бодро сказал Антон.
– Паршиво просто. Мне этот турпоход не осилить.
– Осилим! Сейчас я соберу все, что можно утащить, а вечером, когда спадет жара, двинемся.
– Давай…
– Даю. Сначала тебя подлатаем.
Виски, щедро плеснутое на рану в боку, обожгло, как раскаленным клеймом. Исаев зарычал.
