УБ оседала, продолжая полет, и понемногу разгонялась, полого пикируя и уходя вперед. В хвосте планирующей бомбы вспыхнула фара, сразу выделяясь во тьме, и оператор мигом подал команду – «влево».
Приняв приказ по радио, УБ подработала рулем направления. На испытаниях оператор мог корректировать точку падения боеприпаса, с круговым вероятным отклонением в десять-пятнадцать метров.
Сброшенная с высоты семь тысяч метров на расстоянии пяти километров до цели, бомба пролетала это расстояние за полминуты. Ну, может, секунд за сорок. Тут главное – не упустить ее…
Фара померкла, зато разгорелся красный светодымовой трассер. Точно, точно подходит!
…Немецкий часовой прислушался: в вышине гудели моторы. Бомбежка, что ли? Да нет, кажется, мимо пролетают… А после до него донесся нараставший свист. Фриц, вернее, Ганс забеспокоился, заметался, бросился на землю…
Управляемая бомба промелькнула совсем рядом, протыкая прочную бетонную стену, как спица клубок пряжи. Холодный грунт сотрясся, а в следующее мгновенье на месте дота разверз-лось жерло. С грохотом, озаряя всю высоту ярчайшей вспышкой огня, разлетелись куски бетона. Секунду спустя стала «извергаться» высота напротив.
Лишь одна бомба разорвалась на склоне ниже укреплений, все остальные накрыли свои цели, пробивая и разнося железобетонные конструкции, расшвыривая блиндажи и дзоты.
Гарнизон забегал, подгоняемый лающими командами полуголых офицеров, а неведомая смерть, приносившаяся из мрака, лупила и лупила по позициям, высвечивая метавшихся людей, кувыркавшиеся орудия, тучи дыма и пыли.
Бомбардировка продолжалась пятнадцать минут от силы.
Поскуливая, израненный Ганс отползал по мокрому грязному снегу прочь из пекла. Контуженный и оглохший, Ганс выжил чудом. Очнувшись на восходе солнца, он ничего не услышал – ни криков, ни команд. Солдат потряс головой.
Нет, слух его не подводит – вон какая-то пичуга проснулась. Просто, наверное, некому больше кричать и командовать. Ганс всхлипнул. Зачем, зачем он тут? Захотел участок земли на Украине и русских батраков? А получишь узкую могилку в этой студеной земле…
Сквозь всхлипывания Ганс различил тяжкие уханья на востоке – это рвались снаряды.
* * *
Четыре артполка большой мощности, по тридцать шесть гаубиц Б-4 в каждом, обрушили на позиции немцев 203-мм снаряды, лишний раз подтверждая свое прозвище, данное еще в войну с белофиннами, – «карельский скульптор». Боеприпасы Б-4 тогда обращали финские доты в замысловатые «инсталляции» из бетонных глыб и гнутой арматуры.
