Антон помолчал, едва дыша.
– Мы победим? – спросил он наконец.
Почувствовав к Лушину благодарность за это «мы», Марлен кивнул:
– Обязательно. Но теперь уж и не знаю когда. В той истории, которую я учил в школе, война закончилась в Берлине 9 мая сорок пятого.
– Ничего себе… Еще три года воевать?
– В том-то и дело… Когда мы с Викой угодили в 41-й, было начало августа. И сразу наметились изменения – генерал армии, в которой мы служили, должен был погибнуть 4-го числа, а он выжил. И дивизию Панфилова не стали перебрасывать на другой фронт, в итоге и Панфилов остался жив. И Вяземского котла не случилось. Понимаешь? История стала меняться! А Центр для того и создан, чтобы мы победили малой кровью, не тянули до сорок пятого. Знаешь, что было на самом деле… Тьфу, глупость сморозил! Получается, что эта историческая последовательность, в которой мы, уже и не взаправдашная. В общем, в той реальности, которая была мне известна в 2016-м там, здесь в июле сорок второго сдали Севастополь, а еще в мае немцы победили под Харьковом и поперли на восток – до Волги дошли, до Кавказа. И только в феврале сорок третьего мы их разбили под Сталинградом. А теперь все по-другому, держится Юго-Западный фронт!
Обиженно заревел верблюд, и Марлен словно вернулся в явь. Саид позвал Антона.
– Пора! – бодро сказал Лушин, вставая. – Скажу одно: теперь возвращение в Москву для меня уже не долг, а горячее желание! Поехали.
– Поехали, – вздохнул Исаев.
Ехали до самого рассвета, а когда поднялось солнце, медленно накаляя пески, Саид привел всю компанию в глубокое ущелье, где, окруженный густыми зарослями акации, обнаружился родник.
Бедуин сперва напоил животных, затем пришел черед людей. Привычно став на карачки, Саид забрался в глубокую пещеру, сохранявшую прохладу. Здесь и завалились спать.
Исаев до того устал, что продрых до самого обеда. Перекусив лепешками с мясом и бобами, продолжил упражнения в дреме.
К вечеру в гроте стало душно, и Марлен выбрался наружу.
«Похолодало» – градусов сорок в тени, не больше.
Разложив кошму из верблюжьей шерсти, чтобы не знакомиться с членистоногой нечистью, Лушин с Исаевым уселись в зыбкой тени акаций и продолжили прерванный ночью разговор. Говорил в основном Марлен – рассказывал о войне, Великой Отечественной и «холодной», об атомной бомбе, о «Пиндостане» и «Гейропе», об Интернете и космических полетах.
А после заката, когда солнце ушло за горизонт, где древние египтяне располагали свой рай – Поля Иалу, градус стал падать. Затрещали камни, остывая, синие сумерки как-то сразу зачернели ночью. Разгорелись звезды, особенно большие и ясные – их света хватало, чтобы видеть путь.
