— Это Фил. Сейчас я не могу подойти к телефону. Пожалуй, я занят. Занят — в смысле, меня нет. А меня нет — в смысле, я курю. Можете оставить сообщение, но я ничего не обещаю, поняяяяяяатноооо?
На пару секунд я в точности представляю себе, как Фил может довести папу до белого каления. Разве такие сообщения записывают на автоответчик, если ждут звонка от потенциальных работодателей? Да его даже на собеседование не пригласят, не говоря уже о том, чтобы на работу взять. Я отменяю вызов и уныло убираю мобильник, в сумку.
Я в отчаянии смотрю на черное небо и пытаюсь успокоиться. Звезд нет, даже огней самолетов не видно. Слышен только шум моторов самолета, пролетающего за толстым слоем облаков у меня над головой. Я не вижу его, но мне хочется оказаться на его борту и лететь куда-нибудь, куда угодно — лишь бы подальше отсюда.
Я опускаю голову и смотрю на наручные часы. Двадцать минут прошло или нет? Том, наверное, уже подъезжает. А вдруг он припарковался и прошел через другую дверь? А я не заметила. Я не хочу, чтобы он без меня вошел в палату Гретхен.
Я торопливо взбегаю по пандусу в приемный покой, крепко обхватив себя руками. Неутихающий ветер пробирает меня до костей, но, прежде чем мне удается нырнуть в уютное тепло больницы, срабатывает механизм автоматического открывания дверей. Мне навстречу медленно идут мать с дочерью. Приходится отойти в сторону и пропустить их. Дочь поддерживает мать. Та тяжело наваливается на нее, опирается на костыль. Она покрылась испариной от усталости, хотя так холодно. Она судорожно сжимает руку дочери. Я бросаю взгляд на ее ступню, покрытую толстым слоем бинтов, и замечаю два весьма непривлекательных пальца, торчащие спереди. Пальцы лиловые, но при этом ногти накрашены лаком кораллового цвета.
— Ну, все, все, мам, — ласково говорит дочь. — Папа сейчас подъедет. Через минуту будет здесь.
Мать смотрит на меня — наверное, хочет поблагодарить за то, что я их пропустила. Вдруг ее глаза непроизвольно делаются больше. Я мельком вижу свое отражение в стеклянной двери, рассеянно поднимаю руку и выпячиваю подбородок, чтобы лучше разглядеть себя. Ничего страшного — только лицо у меня жутко бледное, глаза красные, а длинные темные волосы растрепаны и болтаются перед носом. В общем, женщина права — видок еще тот. Картину дополняют мешковатые спортивные брюки и старая куртка с капюшоном, но, в конце концов, я собиралась провести вечер перед телевизором, а не здесь.
