Так или иначе, но выйдя из комы и полностью восстановив физическое здоровье, больной обнаружил обширную потерю памяти.
Вскоре память в основном также восстановилась, оставались загадкой лишь события, непосредственно относящиеся к несчастному случаю. При других обстоятельствах это могло показаться неважным, но сам Троммель почему-то придавал происшедшему большое значение. Он хотел вспомнить.
И это ему, наконец, удалось. Только лучше бы этого не случилось! То, что он рассказал, мне очень не понравилось. Я решил, что выпускать его пока рано; более того, все откладывается на неопределенное время.
— Но почему? — спрашивал он удивленно. — Доктор, я же все вспомнил! Я ведь здоров, правда?
А я смотрел в его ясные голубые глаза и умело скрывал свои чувства.
Плохо, когда человек чего-то не помнит, но еще хуже, когда он помнит не то, что было. В какой-то степени это присуще нам всем: мы, например, иногда помним свои сны, однако не теряем чувства реальности. Здесь случай другой: слишком яркие фантазии заполняют пробелы, и выгнать их оттуда гораздо труднее, чем восстановить настоящую память.
— Мне надо идти, — продолжал Троммель. — Я должен поговорить с Джеймсом Хэрришом. Они приказали мне сделать это.
Как вы думаете, он меня примет?
Упоминание о Хэррише в этом контексте мне понравилось еще меньше. Его телевизионные выступления я всегда смотрю с профессиональным интересом. Удивительно, как этому типу удается проходить необходимые психологические тесты. Впрочем, совершенно здоровый человек в политику и не пойдет. В мэры Хэрришу выйти, к счастью, не удалось, но в Совет он пролез и в первый же день поцапался с Энрико Перейрой, обозвав того «грязным латиносом».
Это был не последний скандал с его участием…
Я настоял на том, что Троммелю надо еще подлечиться, а заодно он может обстоятельно продумать свою речь. На этом он, казалось, успокоился.
Однако на следующий день ко мне заявилась группа из трех человек — две полные женщины лет за сорок и один очень элегантно одетый мужчина. Все они носили значки с изображением рогатого серпа Луны, перечеркнутого зигзагами молний. Что-то мне это напоминало, но я так и не вспомнил, что.
— Мы представляем общество «Лунная жизнь», — сказал мужчина, одаривая меня визитной карточкой. — Нам стало известно, что у вас содержится один из членов нашего общества, Август Троммель.
Мне пришлось признать этот факт.
— Однако его психическое здоровье еще не вполне восстановилось, — заметил я.
