Схватив все в охапку и накинув плащ, я бросился к двери. Замок не открывался. Завыв от беспомощности, я подергал ручку и понял, что остается только окно.
Выпрыгнув, я ударился и довольно больно — удивительно, что вообще остался цел. Потом я каким-то образом оказался в машине, где, наконец, смог собраться с мыслями. Конечно, здесь же я мог и переночевать, но мне хотелось комфорта и человеческого участия. Поэтому я набрал адрес одного моего друга, совсем не задумываясь о последствиях.
Он открыл не сразу, потом появился, запахнувшись в халат с драконами и сонно хлопая глазами.
— Ты? Что случилось?
— Извини…
— Ты знаешь, который час?!
— Не знаю, — я действительно не знал. — Погорел я…
— На чем? — в деловитости ему было не отказать.
— Да ни на чем! Пожар у меня, дом сгорел…
— Ну, проходи.
Я прошел в комнату и сел на диван. Он встал в дверях и некоторое время смотрел на меня. Его звали Филипп Вронски, или просто Фил. Мы когда-то учились вместе.
— Да, Джек, ну и видок у тебя, — сказал он наконец.
— А ты думал! — вскинулся я.
— Хорошо, хорошо. Барахло свое можешь положить на стол, — он подошел к бару и налил в бокал что-то шипучее: — На-ка, выпей.
— Это что, пепси-кола? А покрепче ничего нет?
— Ты и так как пьяный, тебе надо прочистить мозги.
Я выпил шипучую освежающую жидкость, и через несколько минут почувствовал себя гораздо лучше: вернулось нормальное ощущение действительности. Я сидел на мягком диване, обутый в шлепанцы, в плаще, накинутом на пижаму. Слева от меня в кресле сидел Фил. На стене, напротив меня, висела картина — без очков я не видел, что на ней изображено, только оранжевый цвет. Мне вдруг стало стыдно.
— Ну, рассказывай, — произнес Фил, затягиваясь сигарой.
Не зная, как отделить реальность от фантазии, я стал рассказывать все подряд, словно пересказывая длинный страшный сон. Только закончив, я поднял глаза. Фил смотрел на меня как-то странно.
— Думаешь, я сумасшедший?
— Нет. Я думаю совсем о другом, — он нервно погасил сигару.
— Послушай, ведь ты с детства боялся двух вещей: воды и темноты.
— Да.
— А огонь всегда любил. И до того, как начались видения.
— Да. Есть в нем что-то…
— …созвучное твоей душе. Но почему же ты бежал от него?
— Как? — я удивленно воззрился на приятеля.
— Почему ты бежал от огня?
— Ну, мне не хотелось сгореть заживо.
— Ты запросто мог сломать шею, выпрыгивая из окна. Мог попасть в аварию. И в ванне можно утонуть.
Я, должно быть, не совсем еще пришел в себя, потому что никак не мог понять Фила, но чувствовал, что какая-то логика в его словах была.
