— Когда-то…
— Он говорит, все может вернуться.
— Типун ему на язык!
Мы рассмеялись, чтобы развеять грустные мысли. Я совсем не сердился на нее. Ведь если бы не ее задание, мы бы могли никогда и не встретиться.
Прошло несколько дней. Ободранные перья быстро отрастали, от чего меня охватывал порой ужасный зуд. На спине образовались два твердых выроста, дарившие мне сладкую надежду. Несколько раз меня подвергали сканированию, но результатов не сообщали, пока однажды доктор Милтон не навестил в меня в таком задумчивом настроении, что я сразу заподозрил неладное.
— В чем дело, док?
— Я должен сообщить тебе результаты сканирования. А они неважные. Боюсь, что крылья тебе восстановить не удастся.
— Но они же растут!
— Все, что у тебя вырастет, — это два горба. Извини, сынок, но не в моих правилах скрывать правду. Поражены зоны роста…
Он еще что-то говорил, осыпая меня медицинскими терминами, а я уже совсем не слышал его, только шум в ушах. Темное отчаяние овладевало мной.
— Я никогда больше не буду летать, — прошептал я.
— И что? — резко спросил док. — Это еще не конец света!
— Вы не понимаете…
— Наверное. Я ведь никогда не летал. У меня никогда не было крыльев. Как и у большинства людей, да и фурблов, кстати, тоже. Это не мешает нам жить и работать, и радоваться этому. У тебя был необычный дар, ты его утратил, но ты не стал калекой, ты просто будешь теперь как все. Начнешь новую жизнь…
— Мне не нужна жизнь без полетов.
— Выкинь эти мысли из головы! Крылья — у тебя в душе. Не опускай их, лети дальше. Ты должен найти свой путь.
Я обреченно молчал.
Меня навестил шеф. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Его неловкая жалость резала мне сердце.
— Слушай, насчет денег ты не беспокойся… Оплатим как производственную травму… И лечение — отдельно… Ну, и можешь остаться на фирме…
— Кем? Уборщиком? Вахтером?
— Не надо психовать, Кен, что-нибудь придумаем.
— Спасибо, мистер Игл, но мне ничего не нужно…
Потом появилась Синтия — тоже решила поддержать меня.
— Я тебя не оставлю, Кен. Мы ведь друзья, верно?
— Не знаю.
— Ты сам на себя не похож. Нельзя же так!
— Почему нет? Все кончено.
— Ничего не кончено! Соберись с силами, Кен. Я понимаю, как тебе тяжело. Но ты выдержишь, я верю. Ты можешь!
Я горько усмехнулся ее невольному каламбуру.
Возможно, я действительно покончил бы с собой. Лежа на больничной койке, я перебирал в уме различные способы прощания с жизнью — более или менее отвратительные и болезненные. Наконец я остановился на том, чтобы спрыгнуть с моей любимой посадочной площадки вниз. Говорят, люди, падающие с большой высоты, умирают еще в воздухе — от разрыва сердца. Не знаю, относится ли это к фурблам, но по крайней мере последние мгновения я проведу в полете. Сделав это важное решение, я расслабился.
