Черт, кажется, это из какой-то роли…
В общем, я наконец дозвонился Питеру Смиту, а он говорит:
— Я очень сожалею, мистер Гордон, но корпорация снимает свое предложение.
— Это почему еще?
— Насколько мне известно, на данную роль нашли актера-японца.
— Он что, больше похож? Или дело в «национальных традициях»?
— Ничего не могу сказать по этому поводу.
— Ну и ладно. Я сам хотел отказаться. Всего хорошего!
Я бросил трубку и послал японцев в задницу. Потом подумал и послал туда же некоторых наших деятелей. Догадываетесь, кого?
Глупая история, конечно, но для меня она не прошла даром. Я словно вновь вылез из кокона — на этот раз невидимого, из комплексов и амбиций. Давно пора было выйти в свет!
Я развлекаю детвору, фотографируюсь с туристами и спорю с Гарри о политике. Живу полнокровной жизнью.
Иногда удается заработать лишний доллар. Это по-американски!
— Можно? — спросил я, высовываясь из-за балконной двери.
— Нужно! — рявкнул в ответ шеф.
Я прошел в кабинет, стараясь не ронять перья на ковер, и встал с независимым видом, уставившись поверх головы шефа на красочную эмблему нашей фирмы, висящую на стене.
— Что ты там новое углядел? — продолжал ворчать шеф. — Не можешь в глаза смотреть? Правильно! Опять ты у нас отличился. Ох, лопнет мое терпение, и пошлю я тебя ко всем чертям…
Я непокорно молчал. А что такого страшного случилось? Ну, пролетая мимо одного из окон многоквартирного дома, я заметил там дамочку, взявшую моду ходить в неглиже, а она, на мое несчастье, заметила меня. Ну, подняла она шум, а я от избытка чувств спикировал вниз, на тротуар, где прохожие не замедлили также выразить мне свое неодобрение.
Не пошлет он меня никуда. Не так уж много выходит из кокона крылатых фурблов, а тех, кто может нормально летать, еще меньше. Поругает, премии лишит, а не уволит. В одной лодке сидим.
— Ты позор фирмы. Мы «Орлиные крылья» или что?
Я невольно хмыкнул. Дело в том, что мой шеф, мистер Дуглас Игл, был единственным живым существом в нашей компании (не считая секретарши и кактуса), не имевшим крыльев. Так что само название казалось мне шуткой. К сожалению, сам Игл относился ко всему весьма серьезно.
— Смеешься? Как бы плакать не пришлось! Ладно, прощаю, но в последний раз. Получи у Мэри задание и лети. Да смотри, чтоб без фокусов. Глаза б мои тебя не видели!
Меня зовут Кен Веттер. Мне двадцать лет. Четыре года назад я стал фурблом. Кто знает, как сложилась бы моя жизнь, будь все иначе? Вообще-то я был (и остаюсь) порядочным разгильдяем. Вряд ли бы я окончил колледж и стал примерным членом общества. Скорее всего, стал бы одним из «одиноких странников», бродящих по стране в поисках цели и смысла бытия.
