— Помирился ты с ним?
— Нечего нам мириться. Выгнать надо бездельника, и дело с концом… А еще думал я, Аня, хорошо бы Ванюшку на его место…
— Не пойдет Ванюшка на железную дорогу.
— Почему не пойдет?
— Не лежит у него душа к машине.
— А куда он пойдет?
— В садоводы.
— Баловство. Это его старик с толку сбивает.
В это время хлопнула дверь и послышалось осторожное шарканье ног. Через минуту в комнату вошел высокий, сухой старик. Короткая белая борода обрамляла его лицо. Он подошел к окну, нагнулся и долго стоял в таком положении, слегка покачиваясь в разные стороны.
— Ты чего, отец? — спросил Степан Васильевич.
— Не спишь?
— С вами разве уснешь? Дыму напустили целую комнату.
— Не надо было рамы выставлять. Поторопился.
— Я же, значит, и виноват?
На это старик ничего не ответил. Он снова присел у окна и начал что-то разглядывать.
— Чего ты высматриваешь? — снова спросил Степан Васильевич.
— Градусы. Глаза совсем сдают, ничего не разберу.
Степан Васильевич подошел к окну. Снаружи был приделан термометр, чтобы в любое время года можно было знать температуру на улице.
— Семь градусов.
— Какие градусы? — спросил старик. — Выше или ниже?
— Выше.
— А ты не ошибся?
— Нет, нет, — уже с кровати ответил Степан Васильевич.
— Я так и думал. На улице не очень холодно. Зря мы костер зажгли, — сказал старик, направляясь к двери.
— Подожди-ка, отец, — остановил его сын. — Мы сейчас с Анной насчет Ванюшки говорили. Зачем ты его своим садом с пути сбиваешь?
— Это не мой сад, это ваш сад.
— Я не про то говорю. Ты по к саду приохотил. Мать говорит, что он садоводом решил стать.
— Ну так что?
— А то! Он теперь подрастает, и как раз бы ему в ремесленное училище поступить…
— Он в институт пойдет. Школу кончит и пойдет.
— В какой институт?
— В какой приглянется.
— В садоводческий, что ли?
— А хоть бы и так.
— Вот я и говорю, что ты ему голову задурил своим садом. Из парня хороший машинист бы вышел, смена отцу…
Старик сел к столу, достал из кармана табакерку и постучал ногтем по крышке.
— По-твоему, лучшего ремесла нет на свете, как машинист, — с усмешкой сказал он и шумно потянул носом.
— Есть, а только не садовод.
— А чем плохо быть садоводом?
— Баловство, — спокойно сказал Степан Васильевич.
Это возмутило старика. Он резко встал и ушел, сердито хлопнув дверью.
* * *
Около костра, на чурке, сидел белоголовый мальчик. На вид ему было лет тринадцать. Большой еловой веткой он глушил язык пламени, чтобы костер не горел, а дымил. Всё лицо и руки его были перемазаны копотью. От дыма глаза слезились, и он постоянно фыркал носом, вытирая его рукавом куртки.
