Я нашептывала в его большое ухо, трепещущее от удовольствия: «Уверен, что не хочешь поехать со мной в столицу? Я буду кормить тебя лепестками увядших роз и водить знакомиться с юными ослицами в Люксембургский сад… А еще я буду собирать твой навоз, раскладывать его в такие симпатичные мешочки из джутового полотна и на вес золота продавать всем этим бездельникам, которые устраивают всякие идиотские садики-огородики на своих балконах…
Ну же, соглашайся, чего ты… Тебе самому-то еще не надоело таскать все эти рюкзаки Quechua? Неужто не хочешь зажить на широкую ногу? Я покрашу тебе гриву в лавандовый цвет, и мы будем ходить с тобой на Елисейские Поля пить мохито…
Ведь я заметила, тебе тоже нравятся листики мяты, не так ли, мой маленький друг?
Давай, мой Ося, ну же… Не упрямься…»
Он доброжелательно на меня смотрел своими огромными глазами. Он был не против и время от времени терся об мою руку, чтобы отогнать мошек и заставить меня поприставать к нему еще немножко с этими моими глупостями.
Мне стало получше.
Мне стало получше, и я больше не обращала внимания ни на нежность мамаши Прилизанной, ни на межгалактическую глупость ее муженька.
Видишь, звездочка моя, я ничего такого не замышляла. Я в конце концов справилась с этой своей отрыжкой прошлого, проведенного в Сморчках, которая с вечера отравляла мне жизнь, и во мне больше не было никакой ненависти.
Надеюсь, ты мне веришь?
Ты должна мне верить.
Франку и тебе я всегда говорю правду.
* * *
Ладно, ты готова?
О’кей. Тогда перехожу к сути…
В какой-то момент мальчонка, мечтавший об этом дни и ночи, в который уж раз спросил, нельзя ли ему тоже повести ослика в поводу.
Его отец сказал «нет», я — «да».
Абсолютно синхронно.
После этого в разговоре повисла неловкая пауза.
— Да ладно вам, — вступилась я, — ослик же совсем тихий и такой милый… Смотрите, я вот страшно боялась, а все прошло хорошо… Хотите, я буду идти рядом с вашим сыном, на тот случай, если у него возникнет какая-нибудь проблема?
Мсье Прилизанному все это крайне не понравилось, но он вынужден был отступить, потому что все принялись ему говорить, что я права, что наш осел и не осел вовсе, а чистый ягненочек, что надо доверять детям и прочую хрень.
В конце концов наш Хайльгитлер сдался, но было видно, что теперь он держит пацана на прицеле, и не дай Бог тому сплоховать.
Обстановочка.
Мальчишка был на седьмом небе от счастья. Чувствовал себя, как Бен-Гур за рулем своей «ламборгини».
Как и обещала, я не отставала от него ни на шаг и иногда, как его мама, потихоньку гладила его по голове.
