Помню, я в тот момент что-то гладила, а на дворе уже стояла глубокая ночь. Черт, меня словно током ударило. И тут я в мгновение ока, словно Халк[39], явила миру свое истинное лицо.
С меня разом смыло весь мой глянец довольной жизнью тетки, и я в мгновение ока превратилась обратно в маленькую разъяренную пацанку из Сморчков.
Вот тут-то я помянула добрым словом отца и всех тех придурков, которые научили меня заряжать любое ружье и заставляли стрелять по всяким зверушкам, копошащимся в гниющих салонах брошенных тачек, потому что их забавляло видеть, как я рыдаю.
В тот момент — да.
В тот момент я им сказала спасибо.
В тот момент, все, что я действительно унаследовала, я держала в руках.
И в тот момент — Маню, он не сразу понял.
Я ничего не сказала. Выключила утюг, сложила гладильную доску и убрала ее в подвал, зашла в спальню, бросила вещи в его спортивную сумку, забрала свои документы, надела куртку, взяла свою сумку и, направив его прекрасное охотничье ружье на дверь, терпеливо дождалась, пока он доссыт свое пиво и выйдет наконец из сортира.
Поскольку этот кретин, казалось, не слишком мне верит, я разнесла в щепки дверь, отчего у него наверняка лопнула барабанная перепонка. После этого он почему-то сразу же мне поверил.
Зажимая ухо рукой, Маню отвез меня туда, где они его бросили. «Если ты его не найдешь, я тебя прикончу, — предупредила я его не своим голосом, — если с ним хоть что-нибудь случилось, ты у меня будешь плакать кровавыми слезами».
Мы сигналили, включили дальний свет и в конце концов заметили его бредущим по дорожке для верховой езды.
Ружье, мой взгляд, этот придурок за рулем, наполовину оглохший и до смерти перепуганный, — Франк, он сразу воткнул что к чему. Он сел со мной рядом на заднее сиденье, и наш любезный и такой услужливый водитель подвез нас к дому родителей Франка.
— Делай, как я, — сказала я ему, — возьми сумку с вещами. И поторапливайся.
Его не было минут десять, и все это время этот придурок за рулем твердил мне одно и то же: «Так ты его знаешь? Так ты его знаешь? Так ты его знаешь?»
Да, дебил, я его знаю.
И заткнись же ты наконец. И да будет тебе известно, что я им дорожу, а здесь мое мнение уважают.
Затем наш милый водитель, сама любезность, отвез нас в город, где Франк учился в лицее (я опускаю названия, тебе ведь, звездочка моя, и так прекрасно известно, где все это произошло), и припарковался у комиссариата полиции. Я попросила Франка сходить позвать какого-нибудь вооруженного полицейского, и когда он вернулся в сопровождении стража порядка, я возвратила подарок своему бывшему жениху.
