– Намасте, дарлинг! – приветливо поздоровался Виктор с хозяином дома. Маленький шерп в ярком халате ниже колен и с длинными рукавами учтиво улыбнулся в ответ, но ни слова не понял.
– С ним нужно говорить на кангпо, – вмешался Цамба и поздоровался с коротышкой.
Виктор внимательно осматривал стены дома и окошки, выкрашенные в яркие цвета, и, пока Цамба договаривался с хозяином о проживании, думал о чём-то своем.
– Три рупии, – сказал Лаврову Цамба по-английски.
– Что три рупии? – переспросил Виктор, выходя из своих мыслей.
– Ночёвка стоит три рупии. Это не дорого. Вик и…
– Да, недорого, но мы пойдём дальше. Если что, переночуем в горах.
Виктор вышел из дома, не попрощавшись. За ним, удивлённо пожав плечами, вышел Цамба и торопливо засеменил за журналистом.
– Ты же сказал, что мы сегодня уже не пойдём дальше?
– Не пойдём.
– Но…
Виктор остановился и посмотрел на Цамбу.
– Надо найти самый бедный дом. Если что, там нас никто искать не будет. А хозяин домика скажет, что мы были, но ушли дальше.
Проведя остаток дня в разговорах о древних обычаях и традициях Королевства Ло, мужчины обосновались в одном из ветхих домиков деревни, где хозяйкой была старая полуглухая шерпка Гуита. «…Индийское имя. Наверное, землячка нашей Би-Би… И ровесница, похоже… Хоть бы не умерла ночью…» – скомкано думал Виктор, засыпая в углу жилища на старых ячьих шкурах, что говорило о прежнем достатке этой халабуды. Цамбе же не спалось, он вышел на воздух. За домиком стояли их лошадки. Они были привязаны к бревну, на котором висели неизменные лунгта – их было тридцать пять штук, вся родня хозяйки домика. «Как страшно пережить всех своих близких, – думал Цамба, – жить хочешь, а зачем – не знаешь…» Ярко светила луна, держа свой небесный путь куда-то за горы, дул лёгкий ветерок, и большие яблони отвечали ему мерным шуршанием своих совсем ещё голых веток. В тишине уснувшего селения Цамба услышал далёкий топот копыт. «Кто это ходит по горам так поздно? – удивился проводник. – Ночью туристы должны спать… А может это злые духи?» – продолжал думать Цамба, и суеверная дрожь заставила поёжиться бывалого ходока по горам. Но, вспомнив Виктора, Цамба застеснялся самого себя и сел в тени домика, чтобы яркая луна не выдала его присутствия. Лошади вдалеке заржали. Им ответили две копытные спутницы Лаврова и Цамбы.
Через пять минут на дороге, идущей откуда-то снизу, показался десяток мужчин, ведущих лошадей под уздцы. Они были одеты как бутанцы, но двое из них разговаривали на каком-то незнакомом шерпу лающем языке. Из их речи проводник понял только одно слово, которое трудно было спутать с другими: «Лаврофф». Цамба вспомнил о дневном разговоре с Виктором и чуть было не вскрикнул от страшной догадки, но сдержался. А незнакомые путешественники уже проходили неподалёку от хижины старой шерпки, в которой спал Виктор. Цамба вжался в стену, будто это помогло бы ему, если бы его заметили. Но мужчинам было не до него. Они прошли дальше, в глубь поселения.
