«…Но как же этот фашист? Живой, здоровый, и я бы с ним наперегонки не бегал. Всё равно обгонит».
Тем временем путешествие шло уже на таких высотах, что непальские лошадки начали взбрыкивать. Их то и дело приходилось успокаивать легкими поглаживаниями, похлопываниями по крупу и даже спокойными разговорами. Виктор внезапно почувствовал неимоверную лёгкость. Казалось, что ему не далеко за сорок, а неутомимые восемнадцать. Но журналист не спешил вперёд. Он знал, что так начинается горная болезнь: от недостатка кислорода в крови человек начинает вести себя неадекватно и обычно это плохо заканчивается. Лавров, наоборот, замедлил ход и постарался дышать спокойнее и реже. Никакой зелёной растительности здесь уже не было. Где-то внизу висели облака, закрывая своей пелериной неимоверные гималайские пропасти.
– Здесь не был даже я, – задумчиво произнёс Цамба во время очередного привала, медленно разжёвывая бобы, которые дал путешественникам в дорогу заботливый Аман Накарми.
– Что ж ты за сорок пять лет жизни не удосужился сходить к Будде? – подколол товарища Виктор.
– Ну, не все же туристы такие сумасшедшие, как ты, – принял вызов Цамба.
Виктор попытался вынуть планшет, но это, конечно, было бесполезно на высоте, большей, чем верхушка Эльбруса.
– Искать связь на такой высоте – всё равно, что пытаться дышать воздухом из воздушного шарика на глубинах Тускароры, – заключил Виктор, безрезультатно поводив пальцами по экрану планшета.
Цамба не оценил шутку украинца в силу того, что его образование было на уровне аборигена Папуа-Новой Гвинеи. Тогда Виктор достал спутниковый телефон и, развернув небольшой приёмник, начал ждать… Прошло не более двадцати минут, и он соединился с Цимошем.
– Мирослав, – Виктор перешёл на украинский язык, – я дошёл до верхней точки маршрута. Дневники у меня /…/ Нет, пока за ними никто не охотится, но могут. /…/ Да, нормально /…/ Держим путь в Царанг, думаю, там уже будет опасно /…/ Ты это… если что, бойцов подгони. Я один не справлюсь /…/ Алло, алло… Ч-чёрт…
Спутник улетел, и короткий сеанс связи окончился. Виктор не просто так перешёл на украинский. Он, конечно, верил Цамбе, но, как разведчик, понимал, что всем людям, даже близким друзьям, нужно доверять только до определённого момента. Даже если Цамба знал русский и скрывал это, свободный беглый украинский язык был для шерпа недоступен.
Цамба сидел в стороне и заканчивал трапезу.
– На каком языке ты разговаривал? – спросил проводник.
