Ветер дул куда-то в сторону, поэтому стоящие неподалеку кони не учуяли запаха крупного хищника. Виктор прикинул высоту. «Метров пять. Для барса спрыгнуть вниз – что мне сойти с табуретки. Лошади оборвут привязь и убегут. Хорошо, если не соскочат в обрыв. Цамба проснётся и поможет, если что…» Путешественник спокойно, без резких движений просунул руку за спину и нащупал заткнутую за пояс рукоять гвинейского тесака. Он явственно представил, как сейчас эта «стальная пружина» кошачьей гибкости, ловкости и силы разогнётся и ринется на него. Виктор успеет выставить нож, он пробьёт шкуру и рёбра хищника, достав до сердца. Но царь этих гор, снежный барс, обладающий железной мощью, в агонии ещё будет кататься с Виктором в борьбе не на жизнь, а на смерть. И ещё неизвестно, успеет ли шерп помочь Лаврову… Виктор почувствовал, как по его спине катятся струйки холодного пота. Они неприятно щекочут поясницу, и так хочется вытереться, но двинуться – значит спровоцировать нападение хищника.
Ожидание продолжалось долго и мучительно. Голова журналиста прокручивала варианты спасения. Он вспомнил Грузию, путешествие с чабанами на Кавказе и одну горную саклю. Овцы, целые отары овец. Старый горец Валико учил ещё совсем молодого украинского журналиста отпугивать волков криком их злейшего врага – горного орла. «Может, попробовать? А вдруг поможет?» – вышел из воспоминаний Виктор. Не спуская глаз с хищного изваяния наверху, Виктор напряг альвеолы и издал тонкий протяжный орлиный крик. Барс не двигался. Виктор повторил, затем ещё и ещё. «Хватает же терпения у зверя», – удивлялся журналист. Может быть, не хватало силы звука, если он даже не разбудил Цамбу? Но громче Виктор не мог. Он с досадой понял, что всё-таки придётся сражаться.
Что-то странное было во всём этом. Дикая кошка сидела на скале, наблюдая уже минут тридцать и… дыхание зверя затихло. Вдруг это дыхание, похожее на слабый мотор, опять возвратилось и перешло… в храп Цамбы, лежащего спиной к украинцу.
«Ах ты ж, твою дивизию! – возмутился Виктор молча. – Барс снежный! А там тогда кто?». Виктор осветил фонарем силуэт на скале. Это была простая глыба гранита. Темнота сделала своё дело, и то, что было нужно, журналист дорисовал в своём воображении.
Цамба продолжал свой неистовый храп. Виктор почувствовал, что нервное напряжение, а потом неожиданное расслабление открыли для него путь ко сну. Он всё ещё лежал и возмущался: «Что ж тебе аденоиды никто не удалил, шерпушка. Так Лаврова перепугал. Барс, барс… Барсик, киска…» Засыпая, Лавров встретил начало рассвета.
