Кращи на удивление хорошо понял шутку украинца и вмиг успокоился.
– Хорошо. Смейся, европеец! Но знай! Никто из чилипа ещё не выходил из этой пещеры живым. Я не пойду с тобой! И брат мой не пойдёт.
Твёрдый взгляд двух маленьких жителей этих гор не давал усомниться в их решимости.
Несколько секунд Виктор и Кращи сосредоточенно смотрели друг другу в глаза.
– Ну что же. Не хотите – не идите. Но должен вас предупредить: у меня есть отличное посвящение.
И Виктор вынул из кармана куртки «сафари» маленький целлофановый пакетик, в котором лежали аккуратно смотанные в трубочку и перевязанные резинкой долларовые купюры. Глаза бутанцев заблестели.
– Во-о-от! А вы говорите – дерево, дерево… Ну, кто со мной?
С минуту бутанцы молчали и переглядывались. Первым заговорил Кращи.
– …Но учтите! Если мой брат погибнет, вы мне должны будете выплатить неустойку в тысячу, нет… в две тысячи долларов!
– Хорошо! – В глазах Виктора запрыгали весёлые искорки. – Послушай, Кращи. А может, я с тобой схожу, а две тысячи дам твоему брату, если что?
– Мне нельзя! – твёрдо сказал Кращи. – Я на следующей неделе пасу яков. Наша очередь.
«Вот же лиса, – с улыбкой думал Виктор, вытаскивая из корзины огромный фонарь. – Если бы не Гималаи, я бы подумал, что торгуюсь где-нибудь у нас, под Житомиром. Пройдохи везде одинаковы!»
На этот раз Виктор не стал снимать обувь, как было предписано Буддой. «В конце концов, у меня есть Иисус – я думаю, они с Буддой как-нибудь договорятся, чтобы я не простыл». Лавров не был атеистом, но иногда отпускал такие шутки, за которые его покойная бабушка точно не похвалила бы любимого внука. Издержки профессии, что поделаешь.
Ищи и Виктор стали погружаться во тьму подземелья. «Хм, две тысячи долларов… Это получается, что моя машина, которая осталась на стоянке в Борисполе, стоит десять бутанцев? Негусто», – весело размышлял журналист.
Лавров шарил пучком света по стенам и потолку, с которого свисали побуревшие от старости и полуистлевшие молитвенные флаги лунгта. Виктор искал на тканях благословляющую мантру и осторожно передвигался только под такими лунгта – зная, что они действуют в Пещере Ринпоче как оберег.
– Мистер! – предупреждающе воскликнул Ищи и осветил юную очковую кобру под берцами фотографа.
– Спасибо, Ищи.
Лавров осторожно продвинулся вперёд, не задевая потревоженной змеи, и посветил под ноги Ищи. Тот стоял в самом центре змеиного выводка. Малыши очковой кобры прятались в пещере от дневного зноя и так и кишели вокруг босых ног бутанца. Тот опасливо переступил туда, где каменный пол был свободен от ядовитых малышей.
