Когда обучался он латыни, дали ему переводить Квинта Курция, и книга сия полюбилась Карлу более своим содержанием, нежели красотою слога. Тот, кто объяснял ему сего автора, спросил, что думает он об Александре. «Я хотел бы походить на него», — ответствовал принц. «Но, — возразили ему, — он прожил всего тридцать два года». — «Ах, этого вполне достаточно, если уже завоеваны целые царства!» Слова сии не преминули передать королю, который воскликнул: «Сие дитя стоит более моего и пойдет дальше великого Густава». Однажды Карл развлекался рассматриванием географических карт, на одной из которых был некий венгерский город, захваченный у императора турками, на другой — Рига, столица Ливонии, уже сто лет как завоеванная шведами. Под изображением венгерского города находилась надпись со словами: «Бог дал, Бог и взял, да будет благословенно имя Господне». Прочитав сии слова, юный принц схватил карандаш и приписал внизу у карты Риги: «Бог дал мне ее, и теперь не отберет даже сам черт»[2]. Как видно, еще в детские годы и в самых незначительных делах проявлялся у него неукротимый нрав, предвещавший, каким он станет впоследствии.
Карлу было одиннадцать лет, когда он потерял мать (5 августа 1693 г.). Как говорили, государыня сия скончалась от тех горестей, каковые причинял ей супруг, и от чрезмерных стараний скрыть свою печаль. Карл XI лишил многих из своих подданных их имений и пожитков через посредство некоего суда, именовавшегося ликвидационной палатой, основанной по собственной его воле. Целая толпа разоренных — дворян, торговцев, арендаторов, вдов и сирот — наполняла стокгольмские улицы и каждодневно с криками приходила к воротам дворца. Королева отдавала сим несчастным все, что у нее было: деньги, драгоценности и даже собственные свои платья. Когда у нее ничего уже не оставалось, она со слезами пала в ноги супругу своему, умоляя пожалеть этих людей, на что король с важностию ответствовал ей: «Мадам, мы взяли вас для того, дабы вы производили на свет детей, а не давали нам советы». Как говорили, с тех пор он стал жестоко обращаться с ней, что и ускорило ее кончину.
Сам король четырьмя годами пережил свою супругу и умер на сорок втором году жизни и тридцать седьмом — своего правления, как раз в тот момент, когда Империя, Испания и Голландия с одной стороны и Франция с другой решились передать на его посредничество свои споры, и он уже начал вести переговоры о мире для этих держав
