– Не знаю, что и думать, – взволнованно твердила Яна. – Может, случилось что-то. Ярик же гоняет, как сумасшедший на своей «Мазде». Или убили их там, – на этом предложении голос дрогнул, а сердце сорвалось в галоп.
– Не переживай. Все будет хорошо. Не в первый раз. Одного не понимаю, какого хрена они мне ничего не сказали о стрелке? Идиоты! Яна, я перезвоню, когда что-то узнаю, хорошо? Никуда не уходи. Будь дома. Мало ли что.
– Конечно, я никуда не пойду. Спасибо.
***
Паша около часа пытался дозвониться до Стаса и Ярика. У обоих были отключены телефоны. Сговорились что ли? Они должны были сообщить, что собираются на стрелку. Это же его в первую очередь касается. Вот болваны! Стас тоже хорош, зачем сказал Яне о разборках? Теперь она будет переживать. Нужно ее поддержать.
Он сорвал с вешалки кожанку, надел и хотел незаметно выскользнуть из квартиры, как вдруг с кухни вышла Оля, окликнув Пашу.
– Куда побежал?! – воскликнула она, вытирая полотенцем руки.
– Скоро вернусь, – чмокнул ее в губы и взялся за дверную ручку.
– Подожди. Куда, спрашиваю, пошел?
– К Яне. Стас с Яриком на стрелку уехали, она на взводе. Поддержать нужно.
– Надоел! – Она швырнула полотенце на пуфик. – Яна то, Яна это. Влюбился в нее что ли?
– С ума сошла? Что ты говоришь? Послушай себя!
– Да ты помешан на ней! Я же вижу, как ты на нее пялишься все время.
– Не говори ерунды. Все, я пошел.
– Давай, вали к своей Яночке. Вытри ей слезки, приголубь. Пока Стаса нет. Может он тебе спасибо скажет или рожу набьет.
– Слушай, не перегибай палку! – он встал напротив. – Это я должен был ему лицо разбить, когда он с тобой переспал. И тебе тоже. А я простил. Не заставляй меня пожалеть об этом.
– Ой-ой-ой! Какие мы великодушные! Простил он. Если бы простил, не вспоминал бы об этом при каждом удобном случае!
– И не вспомнил бы, если бы ты рот свой не открыла. Все, надоела! Вернусь, когда успокоишься.
Он открыл дверь и выскочил из квартиры.
– Давай, беги к своей Яночке! Может, в ее объятиях найдешь утешение! – крикнула вдогонку Оля.
Дверь с грохотом захлопнулась.
«Сколько же в Ольге злости. Ненавижу это в ней. А может, и ее в придачу?» От этой мысли на душе стало противно.
