— Ну и кто же ты, если не секрет? — спросил Макс, понимая что выглядит сейчас как нельзя глупо. Лицо в грязи, сам он весь в грязи и крови, он выглядит так, будто он не вместе с поездом падал, а будто это на него всего шестнадцать вагонов упали.
— Кто я? Я — время, которое всегда с тобой. Я думаю, то сновидение, которое я послала тебе, что-либо тебе объяснило…
— Про тех железных дровосеков?
— Я об этом знаю больше чем ты, и могу все объяснить…
— Не нужно ничего объяснять! Я все понял!
— Но ты не так понял, я знаю об этом все, и все могу объяснить…
— Так это все задумала ты? Да я! Да я…
— Убьешь меня? Попробуй!
— И попробую! — Макс злился все больше и больше на нее, хотя она той злобы, которая возникла у него, вообще не должна была вызывать, такой уж она была. Он подобрал с земли здоровенный сук, подошел с ним к ней, и замахнулся.
— Неужели ты ударишь беззащитную девушку, ты дубовый лоб?
— Ударю, и еще как! Сейчас весь этикет мира бессилен против меня!
Он ударил ее. Один раз. Но на нее это никак не подействовало. Даже наоборот — она каким-то сверхъестественным образом заставила его самого ощутить свой собственный удар. От боли у него потемнело в глазах, он сам себе переломал несколько ребер, он сломал себе левое бедро и правое плечо. Его ноги подкосились, он упал на землю, выронив из рук сук, которым хотел побить эту странную особу.
— Больно? — поинтересовалась девица у него.
— Ты! Я сам себе столько костей переломал из-за тебя!
— А хотел ведь меня ударить. Нехорошо, красавчик! Тебе помогать я не стану — не умеешь с девушками обращаться, первую же встречную убить готов просто! За что такая ненависть к нам, не пойму никак… Лежи, жди когда помощь придет. Или, как думаешь, может мне вообще заставить сюда прийти диких животных и сожрать тебя? Или чуточку покусать, чтоб урок на тебя подействовал хоть как-то? А то ведь ты, американец, не поймешь его так…
И она растаяла в воздухе.
— Вернись, гадина! Я еще не закончил с тобой разговор! — закричал Макс, не в силах подняться с земли.
— Спокойно, спокойно! Твоя вставать, — сказал кто-то, кто шел к нему по траве, — или твоя хотет остаться наедине с дикий животные?
— Эта… гадина в синих сапогах… синеволосая гадина… она… ненормальная!
— А твоя что от моя хотеть? Моя знать не знать синеволосую в синих сапогах! О! Кто твоя так отделать?
— Как это ни странно, я сам себя так отделал…
— Да ну? Клянусь своей секирой! Тарыга никогда не видеть ничто подобного! А что за синеволосая тут была?
