— Нет, что вы, госпожа! — испуганно пролепетал блондин.
— Тогда поцелуй меня! Слышишь? Вот сюда. В щечку. Немедленно целуй!
Я захихикала. Золушкина рука тут же зажала мне рот.
— А теперь в другую щечку! Целуй!
Повелительный жест. Послушный чмок.
— И в носик! Быстрей!
«Давай, давай, Ромео!» — мысленно посмеивалась я.
— И в шейку!
Ну, надо же какой послушный мужчина!
— И в ротик!
Блондин быстро прижался ко рту графини и отшатнулся.
— Еще хочу! Целуй!!!
Что ж так орать-то! Я прочистила пальцем правое ухо. Кавалер тоже явно был в шоке, и чмок долго не раздавался, пришлось ждать.
Чмок. Наконец!
— Спасибо, — демонстративно спокойно ответила графиня, поправляя прическу.
Ничего не могу с собой поделать. Гы-гы-гы! Рот мне зажимали уже обе руки Золушки. Эй, подруга, мне ж еще и дышать чем-то надо!
— Ну что ж, Феня, ты доказал, что любишь меня!
У меня внезапно разыгралось воображение. Это он испуганными чмок-чмоками доказал?
— Теперь стой смирно. Доказывать буду я!
Феня явно был в шоке и стоять смирно не спешил.
— Госпожа графиня, может не надо?
— Не бойся, никто не увидит.
До зарезу хотелось посмотреть поближе, но Золушка крепко вцепилась в меня, и сделать это было решительно невозможно.
— Графиня! — завопил блондин, когда мачеха плотоядно улыбнулась.
— Феня! Ты меня не любишь? — угроза сквозила в каждом звуке, и Феня сдался, обессилено сев на росший рядом пенек.
Послышался скрип ломающихся веток. Это я полезла к влюбленным, Золушка старательно удерживала меня на месте, пытаясь помешать. Пока я отталкивала ее руки, доказательства любви закончились. Черт, все просмотрела!
— А теперь стриптиз! — срываясь на визг в восторге заорала мачеха.
Ну, нет, это я обязана увидеть в подробностях!
— Господи! За что? — причитал блондин, залезая на пенек с ногами.
Все, не могу больше. Укусив за руку разом отпустившую меня Золушку, я проползла еще пару метров. Теперь графиня и побледневший кавалер были у меня почти перед носом.
Картина, представшая моим глазам, явно предназначалась не для слабонервных. Потный испуганный мужик стоит на невысоком пенечке с зажатыми в побелевшие кулаки ладонями и с ужасом смотрит на живое воплощение средневековой сексуальности, радостно снимающее с себя один за другим предметы туалета.
Я, конечно, слышала, что в те времена была напряжонка с мытьем, но не до такой же степени! Графиня развязывала корсет и оголяла грязное, пропахшее потом и едкими духами, тело. О депиляции здесь явно не слышали! Впрочем, как и об избавлении от целлюлита.
