Себя он, как и раньше, считает истым социал-демократом, марксистом. С радостью принимает писатель предложение стать одним из редакторов сборника, в котором предполагалось участие В И. Ленина и А. В Луначарского. Причем и в самом деле он был солидарен с ленинцами по целому ряду политических вопросов. Вместе с ними он провозглашает: «Конец войне! Никаких аннексий, никаких контрибуций. Полное самоопределение народов!» («Воспоминания»). И не только провозглашает лозунги, но и в своей практической деятельности всячески отстаивает их. Когда, например, С. Городецкий прислал ему как председателю правления и редактору «Книгоиздательства писателей в Москве» рассказ, В. Вересаев, не читая, отослал рукопись обратно. Дело в том что незадолго до этого С. Городецкий напечатал «чрезвычайно патриотическое стихотворение», «где восторженно воспевал императора Николая II, как вождя, ведущего» народ «против германцев за святое дело». «Какая бы ни была прекрасная вещь но мы не можем его именем пачкать наших сборников», – заявил В. Вересаев товарищам («Воспоминания»).
А его собственный рассказ 1915 года «Марья Петровна» – горячий протест против антинародной империалистической войны. Простая русская женщина, забитая со «скучно-желтым лицом и выцветшими глазами», потеряла на войне сына. Но когда эта женщина увидела на вокзале дрожавшего от холода раненого венгерца, «больше не было в душе злобы». «Дрожащими руками она поспешно расстегнула свою лисью шубку», – вероятно, единственную, – «расстегнула, скинула шубку и покрыла лежавшего венгерца». Цензура вычеркнула заключительную фразу рассказа: «Было ощущение одного общего, огромного несчастья, которое на всех обрушилось и всех уравняло», – но и без этой концовки смысл рассказа был понятен.
И все-таки В. Вересаев заблуждался, считая себя социал-демократом. В возможность достижения лучшего будущего с помощью революции он больше не верил. Преклонялся перед мужеством революционеров, но тем не менее считал, что в своих планах и прогнозах они ошибаются Его же программа, образно названная «живой жизнью», была откровенно идеалистична. В психологически тонких рассказах 910-х годов («У черного крыльца», «Семейный роман», «У дервишей» и др.) подчеркивалось, что люди страдают, будучи искалечены обществом, и спасение для них – в пробуждении естественного, природного в себе, в «верности земле».
В мировоззрение В. Вересаева, давно ставшего атеистом, вновь проникает идея бога. В письме М. Горькому от 8 ноября 1912 года, определяя характер намечавшихся «Книгоиздательством» сборников, он замечает: «Бог принципиально не исключается, – но бог лишь как высшее чувствование, высшее проявление жизни, увенчание ее… Совершенно неприемлем бог, не из жизни вытекающий, а сверху спускающийся на нее и освещающий, бог не от избытка силы душевной, а от великой ее бедности…».
