— Полдня пудрилась, — признался Ян. — И все равно… И остальные, наверное, в том же духе… Ну, ничего, вот смонтирую «Сиамцев на катке»…
Тут телефон в руках Яна начал вибрировать — он едва не выронил аппарат, но сумел поймать и ответить:
— Да, пап… На катке… Чего? Сколько?.. Ни фига себе… Да, конечно… Лучше наличкой! Сейчас буду!
Ян отключил телефон и растерянно посмотрел на Геулу.
— Там чего-то монетизировалось уже… Странно.
*
В отцовском офисе Ян всегда чувствовал себя неловко. Все вокруг так старательно суетились, пробегали мимо с таким озабоченным видом, что сразу становилось ясно — люди заняты большим и важным делом. Отец минут десять вел его до своего кабинета, потому что ему тут же принялись подсовывать бумаги: «Вот отчет, который вы просили, Станислав Францевич», «Подпишите, Станислав Францевич» и «Это та заявка, о которой я вам говорил на совещании».
Большинство подчиненных папа Яна отсылал к секретарю, но все равно они двигались, как сквозь кисель.
Наконец они заперлись в кабинете с лаконичной табличкой «Директор», и отец торжественно вручил Яну сто долларов.
— Вот, Гриша обналичил. У тебя прошлой ночью на канале какой-то бум посещаемости случился. Что ты там такого выложил?
Ян повертел в руках купюру и пробормотал:
— Да так… ничего особенного. Всего понемногу.
Вообще-то он, пока добирался до отцовского офиса, уже разобрался, что вызвало бум, но почему-то не хотел об этом рассказывать.
— Кумулятивный эффект, — понимающе кивнул отец. — Но все равно молодец, не ожидал. Знаешь, если так дальше пойдет, я тебе пару заказов подброшу. С джинсой.
— Ты же вроде отопительным оборудованием торгуешь? — удивился Ян.
— Джинса, — рассмеялся папа, — это скрытая реклама! Я с юристами уже обсудил, как закон о рекламе обойти…
— А… — Ян продолжал вертеть сотку в руках, — ясно.
— Ясно ему… Если все будет нормально, сможете поднимать в месяц баксов пятьсот! Куда такие деньжищи девать будете?
Ян в который раз сложил и расправил купюру, вспомнил, какой из роликов вызвал ажиотаж… и отдал деньги отцу.
— Пап, — сказал Ян, — а ты можешь разбить по пятьдесят?
— А, ну да, — сообразил папа, — вас же двое… Держи!
Но Ян забрал только один из полтинников, которые протягивал ему папа.
— Это Геле. А мои спрячь к себе в сейф… Я ведь потрачу на что-нибудь. А мне к осени нужны будут все мои деньги.
— Мудреешь, сын, — сквозь иронию в голосе отца прозвучало удивление.
И кажется, уважение.
Ян сунул купюру в карман и быстро вышел.
