«Почему?» — снова думает Нга-Аи, прикрыв глаз, чтобы не мешать охотникам своими женскими мыслями о хозяйстве. Корешок, выкопанный вчера, спрятан за её лежанкой. Он длинный и белый, как косточка, суховатый и ничем не пахнет. Под острой кромкой ножа, взрезавшего его поперёк, он сразу начал крошиться пылью, так что Нга-Аи завернула его в лист и отложила отдельно от собранных сладких, чтобы по возвращению рассмотреть ещё раз, и рассмотрела, хотя ничего не поняла. Она нашла такой впервые, а отдать ей его теперь некому, но привычная печаль, в которую она уже готова закутаться, как в шкуру, прерывается шагами вожака.
Нга-Лор оглядывает их и возвещает:
— В наше становище идет чужой.
— Светоч! — отвечают ему нестройно. — Что надо чужому нга? Это мена?
Нга-Лор думает.
— Нет. Не мена.
Он садится на землю, подобрав под себя ноги. Нга-Эу просится сказать. Нга-Лор запрещает.
— Брат, — обращается он к Нга-Логу. — Травы ещё росные, леси не вышли на пастбища. Возьми копьё и иди, пока день не стёр звуки.
— Он пришёл за женщиной? — спрашивает Нга-Лог, сразу становясь настороженным.
— Не знаю. Я спросил, он молчит. Плохо, мне не нравится. Молча идут со злом.
— Я тоже могу взять копьё, — вызывается Нга-Тет и дёргает плечом. — Светоч!
Он раздражённо ворчит, пока выкусывает блох. Нга-Лог смотрит на его хромую ногу.
— Ты будешь полезнее здесь.
— Я не женщина, чтобы копать корни, — запальчиво начинает Нга-Тет. — Нет!
Нга-Лор прикрикивает на него. Нга-Тет поджимает уши.
«Почему? Я скажу вам, если Нга-Лот снова не устроит ссору».
«Был бы это мылистый, можно было бы сделать из корня отвар, и Нга-Тет не чесался бы, а был бы сладкий, можно было бы отдать ему, чтобы грыз и не брюзжал. Но это наверняка просто вырождение, — вздыхает Нга-Аи. — Бесполезное. Надо его выбросить».
Нга-Аи стукает камнем о камень. Все поднимают чаши, чтобы она разлила им похлёбку, и неспешно едят, выуживая из мучнистой жижи зёрна и стручки.
— Хороший сбор, — одобряет Нга-Лор. — И хороши руки, которые сделали из него пищу.
Нга-Аи улыбается в стручок, который грызёт. Нга-Лог встряхивается, чтобы звякнули кости на груди, и она поднимает глаза от чаши. Нга-Лог ставит уши торчком, изображая ужас — эта дурашливость у него осталась ещё с той поры, когда они оба были маленькими, и, такая несерьёзная для воина, очень её смешит. Он доедает первым. Нга-Аи видит это и, отложив еду, приносит ему копьё. Нга-Лор смотрит, как младший брат правит наконечник.
