Обороты выли у дальних болот, выли так, будто загнали добычу. Вестник задержался слишком однозначно.
— Ты не вернёшься, Нга-Лог, — пробормотал Нга-Тет. — Тебя уже съели.
— Не надо, — попросила Нга-Аи.
Нга-Лор ударил её за то, что она обратилась к нему без разрешения.
V
К. — Центру
Ну чего «что сказали на самоуправство»? Поворчали и всё. Просто я всегда любил кошек, Кэп. Милые они, добрые, ласковые, не то, что люди…
Центр — К.:
Даже не знаю, что тебе на это ответить
Решили?
Их больше никто не трогает. Только один раз Нга-Лог замечает, как справа в колючнике вспыхивают чьи-то глаза. Но пахнет знакомо: это Большой, и он осторожно крадётся следом. Наверное, услышал во сне зов шамана и пробудился, чтобы покинуть свое гнездо между корней и проводить путников до Горы. Мерные шаги и мягкость шкуры под щекой убаюкивают, как отвар из сон-цветка. Нга-Лог то дремлет, то думает.
Первое его копьё, которое он, прошедший посвящение, сделал, любовно вытесав древко из ветви молодого гриб-дерева, забирает Нга-Лор, потому что накануне сломал своё, когда учил Нга-Эу послушанию.
— Да, бил. Но ей не нужно было так смотреть на того нга с мены. Это непочтительно.
Нга-Аи тоже смотрела, потому что чужак, менявшийся костяными ножами и бусами из орехов, был и вправду из таких нга, на которых женщины всегда глядят, затаив дыхание. Крепкий и сильный, с пепельной гривой волос, он был ростом с брата, а в плечах — ещё шире. Копьё у него было длинным и сплошь изукрашенным, шкуры — красиво подпоясанными искусно плетёным шнуром, и даже был ручной лесь, который смирно стоял рядом с хозяином, навьюченный свертками и корзинами, держа на склонённых рогах связки бус. Нга-Аи ещё и осмелилась с восторгом погладить леся и сказать чужому нга, что ему следовало бы быть великим вожаком. Нга-Лор, услышав, нахмурился и отошёл, а потом с Нга-Эу случилось то, что случилось. Но Нга-Лог знал, что никогда не ударит Нга-Аи. Он лучше пойдёт в бор, чтобы добыть красивые шкуры, и так же приручит леся, а то и несколько — лучше сам станет приятней для глаз, чем будет кому-то завидовать.
Нга-Лор ворчит в ответ на упрёк младшего брата.
— Женщины жадны, как голодные обороты. Ты ещё это узнаешь… Если жён не учить, они начинают дерзить, а дерзкая женщина — большой позор для мужа. И знак, что он слаб. Что не годится быть охотником и воином. Вожаком тем более. Понятно?
Старшему виднее, но Нга-Лог кладёт руку на гладкое древко копья:
