Это превращение подействовало возбуждающе. К ее щекам прилила кровь, а глаза засверкали от честолюбивых замыслов. Я знал, что она хочет все, чего может обрести женщина в этом дворце: одежду, драгоценности, деньги, власть и больше всего мужчину. Она решила стать такой же, как Айша, — рабыни будут целовать ее юбку, евнухи выполнять приказы, а султан станет называть ее своей женой. Накшидиль вряд ли отдавала себе отчет в своих мыслях, но я знал, что точно так же, как тюльпан произрастает из земли, она дотянется до самой верхней ступени в дворцовой иерархии. Я понимал, что строптивость, которую она проявляла до сего дня, растворилась в этом зеркале. Но я вряд ли мог предположить, что в ней произойдет столь резкая перемена.
Сначала прошествовали павлины, после принцессы, усыпанные драгоценностями, — четыре сестры и шесть дочерей султана, затем шли пять управительниц, двадцать шесть наложниц и двадцать любовниц, ставших своеобразными арабесками[33] в зале представлений гарема. Затем появились двенадцать танцовщиц, а мы, евнухи, шествовали позади них, словно хвосты лошадей на маскараде. Все собрались в просторном салоне, самом изящном помещении среди личных апартаментов султана. Накшидиль круглыми от удивления глазами смотрела на позолоченную деревянную решетку, яркий, покрытый глазурью кафель, скульптурные фонтаны, изящные мавританские арки, посеребренные венецианские зеркала и огромные китайские вазы из фарфора. Благоговейно подняв глаза на куполообразный потолок, замысловато разрисованный и окаймленный позолоченными каллиграфическими письменами, она открыла рот от изумления, споткнулась и чуть не растянулась на шелковом ковре. Мне даже в мыслях было страшно допустить, что такое могло бы случиться.
Женщины, подобно Зубейде из «Тысячи и одной ночи», были так увешаны драгоценностями, что с трудом передвигались, выстроившись по рангам. Дочери и сестры султана с черными волосами, извивавшимися, словно ручьи, у них на спинах; с гладкими телами, облаченными в шелка, руками, сверкающими обилием крупных бриллиантов и рубинов величиной с редис, взошли на платформу, расположенную у стены, и заняли места на диванах, находившихся за ограждением. Жены и наложницы расположились на полу на атласных подушках.
Накшидиль тотчас заметила Айшу. Увидев эту женщину, одетую в тот злополучный вышитый кафтан, который причинил ей столько страданий, она отвернулась и потрогала свои уши, будто снова почувствовала жгучие удары кожаной туфлей.
