Пленница гарема | страница 11
Она протянула платок, но гофмейстерина не пожелала коснуться его. Подойдя ближе, я обратил внимание на стежки и понял, что платок вышивала способная девушка.
— А как насчет музыки? Ты играешь на каком-нибудь инструменте?
— Ну конечно же, — ответила девушка. Движением изящных рук она показала, что умеет держать скрипку со смычком, и сделала вид, будто играет. — Я могу играть Баха, Моцарта, — добавила она.
Главная гофмейстерина сказала еще несколько слов и отпустила девушку, избавившись от нее, словно от назойливой мухи. Снова ее поручили мне, и я повел ее по коридору, через узкий лестничный пролет к влажному полуподвальному этажу, где спали новенькие. Я открыл дверь в комнату без окон. Когда девушка взглянула на диваны вдоль стен, я понял, что ей хочется сесть, но я откинул голову, поднял брови и причмокнул языком, давая понять, что этого делать не следует.
Девушка схватила меня за руку. Ее голос звучал сладко, как у соловья.
— Мне трудно выразить словами, как я обрадовалась, когда услышала, что ты говоришь на моем родном языке, — сказала она. — Я уже давно ни с кем не разговариваю, и у меня болит сердце, когда думаю об этом.
— Вы больше не должны говорить по-французски, — приказал я. — Вы должны забыть имя Эме, семью и место, где вы родились. Сейчас вы в гареме. Вы начнете осваивать арабский и турецкий языки; вы будете изучать Коран; вы примете ислам.
Главная гофмейстерина дала мне кусочек пергамента, и я прикрепил его к груди девушки.
— Вот как вас теперь будут звать, — сказал я. — Ваше имя — Накшидиль.
Она посмотрела на меня так, будто я сошел с ума.
— Накшидиль, — повторил я еще раз. — Повторите это имя за мной.
Девушка стояла молча и, хотя я произнес это имя несколько раз, не проронила ни слова.
Начало смеркаться, и железные двери гарема скоро закроют, девочек запрут, словно жемчужин внутри устричной раковины. Если чернокожего евнуха обнаружат здесь после наступления темноты, то он может считать свои последние секунды. Я ушел, думая, что сто девушек, спавшие в длинной узкой комнате, похожи на звезды, скопившиеся в одном месте в холодную темную ночь; их согревали лишь уголья жаровни, а за ними следили наставницы по спальне — на десять девушек приходилось по одной наставнице. О чем только когда-то не мечтали эти девушки с печальными глазами, и сколько надежд потерпело крушение! Спустя много лет одна из обитательниц гарема рассказала мне, что ей становилось тяжелее на сердце каждый раз, когда она видела, как очередную невинную девушку вводят в гарем. В их мечтательных глазах отражались ее собственные мечты, их полные губы обещали поцелуи, которыми ей уже не суждено насладиться.