— Убийство Президента, конечно.
Паскао стреляет глазами в Каэдэ, та кивает, после чего он вытаскивает из кармана небольшой прямоугольный прибор.
— Мы будем снимать все до последней детали с того самого момента, как вытащим Президента из машины и немного постреляем в него. Наши хакеры будут наготове в Капитолийской башне с уже настроенными для трансляции экранами. Мы сообщим о победе всей Республике. Посмотрим, как они смогут нам помешать.
План настолько жесток, что у меня мурашки бегут по коже. Я вспоминаю, как снимали и транслировали на всю страну смерть Джона — мою смерть.
Паскао наклоняется ко мне, прикладывает руку к моему уху и шепчет:
— Но это даже не самое сладкое, Дэй. — Он отстраняется, и я снова вижу его зубастую улыбку во весь рот. — Хочешь знать, что на десерт?
Я напрягаюсь:
— Ну?
Паскао довольно складывает руки на груди:
— Рейзор считает, что Президента должен застрелить ты.
Денвер, штат Колорадо. 19:37. 24 градуса по Фаренгейту
Я приезжаю в столицу поездом (станция 42В) в самый разгар снежной бури; на платформе собралась целая толпа — люди хотят меня увидеть. Состав тормозит, и я смотрю на них сквозь тронутое морозом стекло. Хотя за окном холодища, народ собрался за временным металлическим ограждением — толкают друг друга, пихаются, словно приехала Линкольн или какая другая знаменитая певичка. Не менее двух столичных военных патрулей сдерживают толпу. До меня доносятся приглушенные крики:
— Назад! Всем зайти за ограждение. За ограждение! Если у кого окажется камера, он будет арестован на месте.
Странно. Большинство гражданских здесь вроде бы бедные. Из-за того что помогла Дэю, я теперь пользуюсь хорошей репутацией в трущобных секторах. Я перебираю проволочки на колечке из скрепок. Уже выработалась привычка.
Томас подходит к моему отсеку, наклоняется над полкой и говорит солдатам, сидящим рядом со мной:
— Ведите ее к дверям. Быстро.
Он стреляет в меня глазами, оглядывает мое одеяние (желтый тюремный жилет, тонкую белую рубашку). Ведет себя так, будто и не было никакого разговора в камере для допросов накануне вечером. Я сосредоточенно смотрю на свои колени. От одного вида Томаса меня начинает тошнить.
— Ей там будет холодно. Достаньте какое-нибудь пальто, — говорит он своим людям.
Солдаты держат меня под прицелом винтовок (модель ХМ-2500, дальнобойность — 700 м, самонаводящиеся пули, пробивают две бетонные плиты), поднимают на ноги. В пути я так внимательно разглядывала двух солдат сопровождения, что их нервы сейчас должны быть напряжены до предела.
