Позволить Дэю увидеть Тесс. Вылечить Дэю раненую ногу. Рассказать, где находится его брат. За все это они потребуют платы. Эх, если бы перед побегом я могла взять побольше денег.
— Для одиночек нет места опаснее, чем Вегас, — говорю я, осторожно поглаживая заживающее плечо. — А Патриоты, вполне возможно, даже не пожелают нас выслушать. Давай просто продумаем этот вариант.
— Джун, я понимаю, тебе трудно увидеть в Патриотах друзей, — отвечает Дэй. — Тебя учили их ненавидеть. Но они потенциальные союзники. Я доверяю им больше, чем Республике. А ты разве нет?
Я не знаю, есть ли в его словах упрек. Дэй не улавливает мысль, которую я пытаюсь до него донести: возможно, Патриоты не станут нам помогать, и тогда мы окажемся один на один с враждебным городом. Но Дэй думает, будто причина моих колебаний — недоверие к Патриотам, будто в глубине души я прежняя Джун Айпэрис, выдающийся гений Республики… все еще преданный стране. Неужели это правда? Я теперь преступница и уже никогда не смогу вернуться к роскоши прежней жизни. От этой мысли в животе возникает пустота — противное сосущее чувство, словно я тоскую по тем временам, когда была золотой девочкой Республики. А может, и тоскую.
Если я больше не золотая девочка Республики, то кто я?
— Хорошо, мы попытаемся найти Патриотов, — соглашаюсь я.
Мне уже ясно: ни на что другое уговорить его не удастся.
— Спасибо, — кивает Дэй.
На его красивом лице появляется улыбка, неотразимая теплота которой притягивает меня. Но Дэй не пытается меня обнять. Не берет за руку. Не приникает плечом к моему плечу, не гладит мои волосы, не шепчет на ухо слова утешения, не прикасается головой к моей. Я даже не отдавала себе отчета в том, насколько привыкла к его маленьким знакам внимания, как мне их не хватает. Но сейчас почему-то чувствуется отчуждение.
Может, его кошмарный сон был обо мне?
Оно обрушивается, едва мы выходим на главную улицу Лас-Вегаса. Сообщение.
Если в Вегасе и есть место, где нам категорически нельзя появляться, то это, конечно, главная улица. По обе стороны этой самой оживленной улицы стоят громадные телевизионные экраны (по шесть на каждый квартал), с них льется непрерывный поток новостей. Ослепительные лучи прожекторов настойчиво обшаривают стены. Здания здесь раза в два больше, чем в Лос-Анджелесе. В центре высятся небоскребы и громадные пирамидальные посадочные доки (общим числом восемь; у них квадратные основания, а грани имеют форму равнобедренных треугольников), с вершины которых светят яркие прожектора. В мучительно сухом воздухе пустыни стоит прогорклый запах дыма; здесь не случается благодатных ураганов, нет никаких морей или озер. Военные перемещаются туда-сюда по улице прямоугольными колоннами, типичными для Вегаса, солдаты одеты в черную форму с морскими знаками различия, их присылают сюда с фронта в порядке ротации. Дальше, за небоскребами главной улицы, видны ряды реактивных истребителей, все они выруливают к взлетно-посадочной полосе. В небе висят воздухолеты.
