Из моего психотерапевтического опыта я могу привести случай, когда красноречивое свидетельство было дано рукой, игравшей хлебным шариком. Моим пациентом был мальчик, еще не достигший 13 лет, но уже два года страдавший истерией в тяжелой форме. Продолжительное пребывание в водолечебнице оказалось безрезультатным, и я взял его, наконец, к себе для психоаналитического лечения. Я предполагал, что он должен был столкнуться с теми или иными явлениями сексуального характера и что сообразно с его возрастом его должны были мучить половые вопросы. Я воздерживался, однако, от того, чтобы прийти ему на помощь своими разъяснениями, так как хотел еще раз проверить свои предположения. Меня интересовало, каков будет тот путь, которым обозначится у него искомое.
Мне бросилось тогда в глаза, что он однажды катал что-то пальцами правой руки, засунул затем в карман, продолжал играть там, потом опять вытащил и так далее. Я не спрашивал, что у него в руке, однако он сам показал мне это, раскрыв вдруг руку. Это был хлебный мякиш, смятый в комок. В следующий раз он опять принес с собой такой комок и в то время, как мы беседовали, лепил из него с невероятной быстротой закрыв глаза фигуры, которые меня заинтересовали. Это были несомненно человечки: с головой, двумя руками, двумя ногами – нечто вроде грубейших доисторических идолов. Между ногами у них он оставлял отросток, который вытягивал в виде длинного острия. Закончив отросток, мальчик тотчас же вновь комкал человечка. Позже он стал сохранять фигурку, но вытягивал такой же отросток на спине и других местах, чтобы скрыть значение первого. Я хотел ему показать, что понял его, но при этом устранить возможность отговорки насчет того, что он, мол, при этой лепке человечков ни о чем не думает. С этой целью я спросил его внезапно, помнит ли он историю римского царя, который дал посланнику своего сына ответ в саду путем пантомимы. Мальчик не мог этого припомнить, хотя должен был учить об этом несравненно позднее меня. Он спросил, не история ли это с рабом, у которого написали ответ на гладко выбритом черепе. Я ответил, что он неправ, поскольку его случай относится к грéческой истории, и стал рассказывать. Царь Тарквиний Гордый велел своему сыну Сексту пробраться во враждебный латинский город. Сын, успевший завербовать себе сторонников в этом городе, послал к царю гонца с вопросом, что ему делать дальше. Царь ничего не ответил, пошел в сад, велел там повторить вопрос и молча стал сбивать самые большие и красивые головки мака. Гонцу не осталось ничего другого, как рассказать об этом Сексту, который понял отца и нашел удобный случай, чтобы убить наиболее видных граждан города.
