— Обещаю, — повторил Виктор.
— Желаю полностью быть в воле Бога и мужественно штурмовать лагерь его врагов, пока не поражу их всех. Обещаю.
— Обещаю.
— Я горд владычеством, горд народом, горд языком и культурой, в центре которых — Бог. Я горд тем, что участвую как работник в построении совершенного мира. Я буду бороться за это, вкладывая всю свою жизнь в осуществление идеалов совершенного мира. Я отвечаю за исполнение своего долга и своей миссии. Обещаю и клянусь.
— Обещаю и клянусь.
— Дай руку! — повернулся к Виктору Ной.
Виктор протянул ему свою ладонь, желая искреннего братского рукопожатия после обета. Но Ной вдруг полоснул по его запястью острием ножа. Выступила кровь. Потом он протянул Виктору бумагу с отпечатанным текстом и указал на место внизу листа.
— Что? — спросил Виктор. — Ставить крест?
— Да! Ты станешь сильным и могущественным, тебе будет все подвластно, ты выйдешь из разряда простых людей, которым суждено только родиться, работать и умереть. Ты сможешь наконец-то сказать про себя: человек — это звучит гордо! — с напряжением в голосе говорил Ной.
«Подписывай, другого случая не представится, — услышал внутри себя Виктор. — Не представится… Ты сможешь всех спасти…»
Он, подчиняясь внутреннему насилию, обмакнул указательный палец в бугорок крови, поставил крест на бумаге. Внутренний насильник мгновенно отложил в душе, подобно тараканьим яйцам, слова: «Чадо мое» — и исчез.
— Ты сделал правильный выбор, — сказал Ной. — Запомни: если ты изменишь клятве, то семь предыдущих и семь последующих поколений твоего рода подпадут под власть сатаны. Ты должен ждать нового откровения, а пока будешь жить в моем доме, в маленькой комнате. С этого дня ты не должен ни с кем общаться в этом лагере. Больше спи, но усиль молитву.
После происшедшего Виктор не почувствовал себя ни могущественным, ни более сильным. Его стал смущать подписанный кровью договор, и в душе он уже сто раз отрекся от него, но потом, опасаясь за судьбу целых четырнадцати поколений рода, снова мысленно подписывал его. Виктор измучился, хотел поговорить с Ноем, но тот избегал его. Они жили в одном доме, имея разные входы в свои комнаты, и общения стало еще меньше, чем раньше.
Наконец Виктор не выдержал и после раздачи хлеба самовольно зашел в комнату Ноя. Тот как будто ждал его.
— Ной, мне не по себе… — начал Виктор. — Не знаю, чем объяснить. Понимаешь, я не чувствую никакого могущества и думаю, зачем оно мне…
— Как ты можешь судить об этом? — строго спросил Ной и сделался вдруг смиренным и покорным. — Я теперь к тебе подойти не могу — такая сила от тебя исходит…
