- Ну это уже ни в какие ворота! - выругался я и не сдержавшись крикнул в наглухо закрытое окно: - Бордельеро какое то!
На последнем слоге ругательства выпустил из рук, с явно избыточной силой, ставший абсолютно ненужный в это утро коробок, в попытке хотя бы на ком то сорвать накопившееся внутри меня, с момента пробуждения, зло. Он, крепко ударившись о стену, нервно скрипнул и тут же забился под стол, стараясь повторно не попадаться мне на глаза, а я, не обращая внимания на его переживания, сорвался на так и продолжавшей стоять на плите нержавеющей емкости, чьё поведение, сегодня, не вызывало у меня никаких нареканий. Схватил её за длинную, деревянную ручку, уверенно торчавшую сбоку и бросил в раковину вместе со всем содержимым, приласкав при этом ещё и стену, мгновенно покрывшуюся, должно быть со страха, мелкими, буро коричневыми пятнами.
- Скотобаза! - сообразив, что излишне погорячился, бросил я в адрес безответственных коммунальщиков и направился в ванну, где мне ещё предстоит побриться трясущимися руками, в плохо освещённом помещении.
Перед самым выходом из квартиры всё же слопал бутерброд с сыром, запив его холодной водой, начавшей бежать совсем без энтузиазма. Когда ещё удастся перекусить? Ездить утром обычно много приходится и силы понадобятся. По ступенькам бежал быстро и весело. Нравиться мне скакать по ним в низ, когда все остальные жители подъезда ещё спят. Улица встретила необычно ярким, солнечным светом, приветливой улыбкой местного дворника и задушевной песней из восточного фольклора, которую он тихо мурлыкал себе под нос.
- Здравствуй Серёжа - прекратив монотонное завывание и кланяясь мне чуть ли не в пояс, сказал уже не молодой мужчина, с красивым именем Фархад, прекратив махать изрядно облысевшей метлой.
- Здравствуй дорогой - протянув для приветствия сразу две руки, как это принято на родине этого человека, сказал я в ответ.
- Чего так рано вышел? - спросил дворник, ласково прикоснувшись к моим ладоням.
- Да, вчера не сложилось в ночь поработать, вот и решил сегодня... - попытался я объяснить причину столь ранней нашей встречи, но переведя взгляд за спину местной достопримечательности и увидев там ещё вчера отсутствующие в этом месте предметы, замолчал.
Непонимание и вызванное им запредельное волнение, так и продолжали теребить голову, не находя в ней достойного ответа, когда мой, самую малость дрожащий и порядком неуверенный голос выдал, обращённый к дворнику, очередной, и на мой взгляд вполне закономерный, вопрос.
