Капитан мягко шагнул в переднюю. Он был в легких летних брезентовых сапогах.
- Капитан Ратных, Степан Васильевич.
Летчик поправил накинутый на плечи синий китель гражданской авиации и протянул руку.
- Очень приятно. Проходите в комнату. Садитесь. Чем могу служить, капитан?
- Ваш самолет - борт «N 609»? - Капитан говорил с протяжным сибирским оканьем.
- Предположим.
- Возьмите меня, Виктор Дмитриевич, на ваш самолет. Прихватите, как говорится, на попутной.
- А поллитровка за левачок будет? - улыбнулся летчик.
- Как полагается! - улыбнулся и Ратных. Оба посмеялись, но скупо, осторожно прощупывая друг друга взглядами. И сразу понравились друг другу.
- Почему такая спешка? - продолжая улыбаться, спросил Косаговский.
- Обязан быть немедленно на заставе. Летчик стал серьезным.
- А вы знаете, с каким грузом я лечу?
- Знаю. Груз неприятный, взрывчатка. И в случае чего… из нас рубленая колбаса? - Капитан снова засмеялся. - Но я все-таки с вами полечу, если возьмете.
- Без детонаторов взрывчатка не взорвется, а капсюли мы не берем. Запрещено их вместе перевозить. Только я лечу до Балашихи, до базы «Взрывпрома». А от Балашихи до границы еще черт те сколько!
- От Балашихи я своими средствами доберусь.
- Тогда так! - Косаговский потер бритый подбородок. - Я не возражаю, но и разрешить не могу. Просите ответственного дежурного по аэродрому.
- Был уже у него. Вот письменное разрешение… Батюшки! А это у вас откуда? - Капитан удивленно смотрел на стоявший в углу широкий меч в лакированных ножнах с длинной рукоятью без гарды. - Это же японская офицерская сабля. Самурайский меч!
- Это Сережкино оружие. Он им лопухи и крапиву беспощадно рубит.
- Витя, его с Халхин-Гола привез! - гордо сказал Сережа.
- Вы халхинголец?! - воскликнул капитан. - Где воевали?
- На Баин-Цаганском плацдарме. На бомбардировщиках.
- Северо-восточную переправу вы бомбили?
- Было такое дело.
- Видел ваш удар. Блиндажи дыбом, артиллерийские позиции дыбом! Самураям даже омомори не помогли.
- Вот вам и омомори, - снял Косаговский с этажерки крохотного бронзового идола. - На каждом самурайском самолете их по десятку висело.
- Выходит, мы с вами фронтовые товарищи? - Капитан любовно посмотрел на летчика.
- Выходит, так, - весело ответил Косаговский. - Вы, я вижу, меченый. Где? На границе? А может быть, там?'
Ратных потрогал правое ухо, сморщенное, будто завязанное в узелок. От уха шел к глазу шрам.
- Там, в степях, около озера Самбурин. В тылу Южной группы.
