- Идите к самолету, - сказал Косаговский капитану и Сереже, - а мне надо разрешение на Серёжкин пошлет получить и взять прогноз погоды.
Самолет Косаговского N 609, из семьи прославленных «Антонов», стоял на рулевой дорожке. Птуха, увидев подходивших, озорно прищурился:
- Ха! Смотрите на него, таки своего добился! Я же говорил - Сережа еще тот парень. Тю, и Женька здесь! Полный порядок на палубе.
Капитан посмотрел на двух красноармейцев, стоявших около самолета.
- Вы охрану вызвали, мичман?
- Еще вчера вечером. Вертятся тут всякие факиры, целуй их собака в нос!
- Умно сделали, Федор Тарасович! Покажите нам ваше хозяйство.
В кабине самолета невысокими аккуратными штабельками лежали длинные плоские ящики со взрывчаткой. Вид у них был самый мирный, их можно было принять за ящики с консервами или конфетами, если бы не крупные надписи на красных наклейках: «Внимание! Взрывоопасно!» Пол кабины устилал войлок, и между штабелями ящиков - прокладки из войлока. И все это было умело, по-морскому принайтовлено к бортам.
- А горшки с цветами тоже ваше хозяйство? - указал Ратных на глиняные горшки с фикусами, стоявшими рядом со взрывчаткой.
- Морока мне с этими цветочками! - сердито проворчал Птуха. - Наказ балашихинских бабенок. Привези им обязательно такие, лопоухие. Особо ценный груз! Беречь, не трясти, не бросать, не кантовать. Кошмар!
- Цветочки - пустяк, - сказал незаметно подошедший Косаговский. - А я вот в тайгу ореховый буфет тащил, на сто пятнадцатую стройку. Не понимаю, как он в горловину люка влез. И в тайге люди по-человечески жить хотят.
- И футбольные мячи везете? - потянулся Сережа к двум мячам, висевшим под потолком. - У вас и футболисты есть, дядя Федя?
- Команда «Тайга»! Класс! - гордо ответил мичман.
Техник, сидевший в пилотском кресле, грел мотор. Самолет дрожал, от винта летели брызги из луж. Увидев летчика, он снял газ.
- Разрешение на Сережкин полет имею, прогноз доже получил. Погодка… Как сердце красавицы!
- Это как же понять? - спросил капитан.
- Склонно к измене и перемене! Ничего. Добро навылет имеем. Как движок? - крикнул летчик механику.
- Как зверь работает!
Косаговский любовно посмотрел на самолет, стройный, узкий, но ширококрылый. И как шрамы на лице забияки и искателя приключений, были и на самолете рубцы и шрамы: борт вмят, на крыле заплата, шасси, погнутое при вынужденной посадке, выпрямлено ковкой. Всем видом своим самолет будто говорил: из многих передряг я выбрался, не прочь и в новую лезть!
