— Да, очень! — не стал я лукавить и, взвешивая револьвер на ладони, добавил: — Что-что, а оружие на Руси всегда умели делать — красивая вещь!
— И опасная, — хмыкнула старушка и деловито поинтересовалась: — Как же вы ее повезете-то? На вокзалах ведь, наверное, эти… металлоискатели и другие приспособления. И полиция тоже. Сами-то не боитесь?
— Ну, насчет перевозки вы не беспокойтесь — есть надежные способы. Вы только не подумайте, я не какой-нибудь криминальный торговец оружием — ни боже мой! Я всего лишь… В общем, что-то вроде коллекционера. И клянусь вам чем угодно: этот револьвер практически никто и никогда не увидит! И хорошо, что он без патронов — так, думаю, и вам, и мне будет спокойнее. Так, а это что у нас?
В углу коробки притаилась коробочка совсем малюсенькая — в такой могло бы храниться, например, обручальное кольцо. Вот только золота мне и не хватало! Нет, не золото… В картонном хранилище покоилась пуля — тусклый кусочек металла. Точно не от «нагана» пулька. И не от «ТТ». Скорее от немецкого «парабеллума». И что это означает? Пуля, некогда ранившая хозяина револьвера и оставленная им на память? Да что гадать — теперь уже не у кого спросить. Я не без сожаления оторвался от внимательного рассматривания уже почти моих реликвий и предложил даме:
— Анна Георгиевна, сейчас я вам отдам деньги. Если хотите, можете тут же отнести их в свой банк, а я подожду вас где-нибудь во дворе или еще в каком месте — как вы скажете. Думаю, так вам будет спокойнее, и вы сами сможете убедиться, что у меня и в мыслях нет обмануть вас или сделать еще что нехорошее! — Я улыбнулся, достал бумажник, отсчитал шесть пятитысячных купюр и положил на стол, намеренно придавая им форму веера — это создавало иллюзию вполне солидной суммы. — Надеюсь, этого хватит?
— Наверное, хватит. — Вопреки ожиданиям, Корнеева почти не обратила внимания на деньги и, устало махнув рукой, добавила: — Цен я не знаю, да и знать не хочу, а вы ведь все равно свой интерес соблюдете, — хорошо, если половину цены дадите. Да и бог с ним, с этим пистолетом, — зачем он мне, старухе? И ни в какой банк, как вы выразились, я не побегу, нечего мне бояться. Я же не старуха-процентщица, сокровищ у меня нет, да и вы не очень-то похожи на глупого студента…
Она несколько секунд помолчала, думая о чем-то своем, потом сделала пару глотков остывшего чая и, словно на что-то решаясь, кивнула, думаю, своим мыслям. Затем встала и вновь направилась к книжному хранилищу, созданному славными советскими мебельщиками примерно лет сорок назад. Назад моя дама вернулась не с пустыми руками — на стол легла пухлая тетрадь, живо напомнившая мне ныне забытое слово «гроссбух».
