Наступление Жукова развивалось как по нотам, но к вечеру стало понятно, что что-то пошло не так. Служба ВНОС, разжившаяся на днях телефонным кабелем, еще с утра начала тянуть проводную линию на гору Баин-Цаган, чтобы развернуть там дополнительный наблюдательный пост. Эта высота располагалась на западном берегу реки на нашем левом фланге далеко за пределами плацдарма и должна была быть занята 3-ей Монгольской кавдивизией. На подходе к Баин-Цагану медленно едущая полуторка связистов с загруженной в нее большой катушкой, попала в засаду и была расстреляна из пулеметов и малокалиберной артиллерии. К счастью для Жукова, нескольким бойцам за дымом горящей машины удалось уйти и у них оказался телефонный аппарат, который был немедленно подключен к только что проложенной линии. Известие вызвало в штабе армейской группы переполох, но там успокоились, связавшись с 3-ей кавдивизией, шачштаба которой заверил, что все спокойно и берег контролируется по-прежнему. Если бы не Смушкевич, поверивший своим связистам, что перестрелка была именно с японцами, а не со «своими» монголами и пославший к Баин-Цагану воздушного разведчика, вообще неизвестно когда в штабе узнали бы, что японцы создали на западном берегу плацдарм. Летал И-163 из звена испытателей, поскольку СБ, все без остатка были задействованы для поддержки наступления. Сузи над Баин-Цаганом встретили интенсивным зенитным огнем, но он, отчаянно маневрируя, сумел рассмотреть в тени берега переправу и большие массы войск перед ней, о чем и доложил после посадки.
Жукову стало понятно, что продолжая свое наступление против старого противника — 7-й японской пехотной дивизии, он проспал подход свежих сил, которые укрепившись на западном берегу Халхин-гола, могли нанести удар вдоль реки, где всхолмленная, заболоченная в низинах местность была неблагоприятна для маневра бронемашин, в направлении Хамар-Даба и отрезать 57-й корпус от тыловых баз. Поэтому он бросил на ликвидацию плацдарма, даже не разведав его, 1-й Монгольский бронекавалерийский, в командование которым вступил комдив Потапов, потребовав атаковать, невзирая на потери. Понятно, что горные склоны — не лучшее место для основной ударной силы корпуса, бронеавтомобилей, не говоря уж о японских окопах, но делать было нечего. Нельзя дать врагу прочно зарыться в землю. 1-й БКК, между тем, находился в весьма растрепанном состоянии. 3-я бронебригада, шедшая из Синьцзяна, остановилась после дневного марша в пятидесяти километрах восточнее Тамцак-Булака. 4-я располагалась в степи севернее Баин-Цаган, ближе всего к объекту атаки. Но ее стрелково-пулеметный батальон, недавно отведенный в тыл с нашего плацдарма, стоял в районе Хамар-Даба. 4-я Монгольская кавдивизия была еще севернее бронебригады, а 3-я — вообще неизвестно где. Именно она должна была держать Баин-Цаган, но, как выяснилось позже, не имея окопов была обстреляна японской артиллерией и, понеся потери, отошла на запад. Такое случалось уже не в первый раз, но обычно цирики ночью возвращались на свои позиции. Именно в надежде на это комдив 3-ей и не стал докладывать в штаб корпуса о своем отходе. На монгольскую конницу надежд было мало, поэтому Жуков выдернул с южного фланга 5-ю бронебригаду, которая, проходя через район Хамар-Даба, должна была взять на броню выведенную туда с плацдарма пехоту, три стрелково-пулеметных батальона и две авиадесантные бригады, которые получили соответствующие приказы.
