понято лишь в том случае, если мы примем предпосылк о его адекватности. Также и здесь следует прежде вс<ч найти тот вопрос, ответом на который является произведи ние, если мы хотим попять его в качестве ответа. В дейп вительности речь идет здесь об аксиоме всякой герменеп тики, которую мы рассматривали выше, определяя как «предвосхищение завершенности» .
Здесь и лежит, но Коллингвуду, нерв всякого истори ческого познания. Исторический метод требует, чтобы \п, применили логику вопроса и ответа к историческом \ преданию. Мы поймем историческое событие лишь в том случае, если реконструируем вопрос, ответом на которым и были в каждом данном случае исторические действии тех или иных лиц. Коллингвуд приводит в пример Три фальгарскую битву и план Нельсона, который лежал в п основе. Пример должен показать, что ход битвы делас: понятным действительный план Нельсона именно потом \ что он был в ней успешно выполнен. Наоборот, план cm противника уже не может быть реконструирован из r;i мнх событий, причем как раз потому, что этот план прова лился. Таким образом, понимание хода битвы и понимаши того плана, который осуществил в ней Нельсон, сои падают 34.
В действительности нельзя закрывать глаза на то, чи> логика вопроса и ответа должна в подобном случае рг конструировать два различных вопроса, которые получаю i также и два различных ответа: вопрос о смысле отдел i ных эпизодов, случившихся в ходе какого-нибудь болыт> го события, и вопрос о планомерности этого хода. Япп> что оба вопроса совпадают лишь в том случае, если человеческие планы оказались в самом деле на уроиш событий. Это, однако, предпосылка, которую мы в качеств живущих в истории людей и применительно к исторически му преданию — а речь в нем идет о таких же точно лю дях — не можем отстаивать как методологический прим цип. Знаменитое толстовское описание военного совсы перед битвой, где весьма остроумно и основательно мри считываются все стратегические возможности и прсдла!.* ются всевозможные планы, в то время как сам полковод1'" сидит па своем месте и тихо дремлет, зато утром, перс i началом сражения, объезжает посты, — описание это, очс видным образом, гораздо полнее соответствует тому, что мм называем историей. Кутузов ближе к подлинной дейстпп тельности и к тем силам, которые ее определяют, чем стратеги на его военном совете. Из этого примера следу' сделать принципиальный вывод, что толкователю истории
постоянно угрожает опасность гипостазирования истори-t ческого события или комплекса событий, — гипостазирования, при котором это событие оказывается чем-то таким, что якобы имели в виду уже сами реально действовавшие И планировавшие люди
