Лина Зарницына, или, как зовут ее знакомые, Акилина Павловна, воздушная, стройная, с профилем Кавальери, привыкла считать себя красавицей. Она на самом деле красива. Портит Лину обидчивая складка бледных губ: не в силах она помириться со своим именем — Акилина, ведь это Акулина, что же я прачка или кухарка? Даже из них не всякую так зовут. Имя ей дано по воле отца: в роду Зарницыных было четыре Акилины. — Акилина, значит орлица, красиво и звучно, объяснил он жене, умолявшей не давать бедной девочке такого вульгарного имени.
Георгий Ахматов и Мишель Клодт оба влюблены в Лину. Давно уже условились они соблюдать строгую очередь. Одну субботу танцует с Линой чернокудрый, в синем мундире Георгий, другую — белесоватый, в кадетской куртке голубоглазый Мишель.
Осенний вечер. Лина с матерью и братом возвращалась от всенощной. Еще сияют где-то паникадила, лампады и образа, еще гудит расчесанный в парче дьякон, а может быть, самовар, что дожидается дома. Лина шла и дремала; вдруг увидала Ахматова.
— Жорж, это вы? Добрый вечер.
— Добрый вечер.
Красивый гимназист прошел, приподымая фуражку.
— Ах, Лина, можно ли так?
— Простите, мама. Вадим усмехнулся.
— Это Розенталь. Неужели ты его никогда не видала?
— Разумеется, видала много раз. Но почему он ответил, когда я назвала его Жоржем?
— Потому, что он и есть Жорж.
— Георгий?
— Нет, не Георгий, а Жорж.
Зарницына держала деньги в частных банках. Зимой один из них лопнул, и Анна Петровна очутилась в затруднении. Тут выплыли еще срочные платежи. Положим, можно занять, но как?
Январские сумерки. Анна Петровна в гостинной одна. Ей доложили: дама по делу. Приторный запах пачули, шелест атласных юбок. Вошла полная, низенькая брюнетка в трауре, с огромной брошью.
— Садитесь, пожалуйста. Что вам угодно?
— Ваше превосходительство, извините, что я таки совсем незванная появляюсь в ваши апартаменты. Мой бедный муж так уважал вашего супруга, так всегда мне говорил: «Смотри, Берта, если не дай Бог, что случится, ты должна не забывать».
— Pardon, но кто же ваш муж, и почему он знал Павла Андреевича. Они вместе служили?
— Ой нет! Мой Абрам нигде не служил, он просто держал аптеку.
— Теперь и я вас узнала. Ваша фамилия Розенталь?
— Ну да. Я же всегда сама бываю за кассой, и сколько раз вы у меня покупали. Еще во вторник ваша дочка брала у нас вежеталь. Ай, какая она интересная! Ай-ай-ай!
— Что же вам собственно угодно?
— Извините меня, ваше превосходительство, я женщина простая и буду со всей душой. Я же знаю, вам надо деньги. И вот я пришла и говорю: возьмите у меня. И, пожайлуста, возьмите.
