ВИТЯ. Ты редко бываешь неправ, Серега. Иногда я даже удивляюсь, как тебе
это удаётся.
СЕРЁГА. Это приходит само с третьим десятком мертвецов. У тебя сколько
уже, Малыш?
ВИТЯ. С этим (Кивает на тело Коляна) будет девятнадцать. Только вряд
ли он считается. Так?
СЕРЁГА. Ну, в наше бесславное время можно засчитать и слесаря… я бы его
считать не стал, но с другой стороны – что это у него торчит на бедре?
Не пушка?..
ВИТЯ. Это его «Макаров», восемь патронов в магазине, один в стволе. Три
запасные обоймы, пули разрезаны крест-накрест. За такие пули акимовские
распинают на тележном колесе, но Колян не просил пощады, и сам её никому
не давал.
СЕРЁГА. Тогда, стало быть, он стрелок. А раз так, то вписывай его в свой
реестр, Витя Малышев, по прозвищу «Малыш». Ты победил его. А он
лопухнулся. Всё честно. (Выпивает).
ВИТЯ. Поможешь мне перекинуть его через забор?
СЕРЁГА. О чём разговор! Тогда – по-честному? Мне – две обоймы и нож,
пояс и оружие – тебе?
ВИТЯ. Обойма и пояс. Нож и пистолет – мои.
СЕРЁГА. Две обоймы.
ВИТЯ. По рукам. Бери его за ноги.
_Витя и Сергей уходят. Анна возвращается в горницу, снимает со стола
скатерть, поднимает стул. Приносит из сеней воды и замачивает скатерть в
корыте. Возвращается Витя, некоторое время с виноватым видом следит за
действиями Анны. Потом подходит и обнимает её сзади. Анна снимает с себя
его руки. _
ВИТЯ. Я его предупредил. Трижды. Он осквернил наш дом после Заката.
Анна молча смотрит на него.
ВИТЯ. Он ругался. Что мне оставалось делать? Я не могу позволить кому
попало ругаться у себя в доме. Потому что… это… неправильно.
Анна молчит.
ВИТЯ. Ну, что ты молчишь? Я неправ? Что мне делать? Позволить
сквернословить? Что потом? Я тебе скажу, что будет потом… Потом у нас в
доме станет можно взять женщину силой. Потом – не только женщину.
Мужчину. Ребёнка. А потом у нас можно будет резать животных. Потом мы
станем хуже самогонщиков, которые продают туристам всякую дрянь, от
которой рождаются дети с отклонениями. А потом…
АННА. Достаточно.
ВИТЯ. Что…
АННА. Я говорю – ты сказал достаточно. Позволь сказать мне.
ВИТЯ. Женщина, не забывайся! Кодекс Отцов гласит, что прерывать мужчину…
АННА. Ты насрал на Кодекс Отцов. Ты только что, пять минут назад насрал
на него, «насрал говном», как говорил тот, кого ты только что убил.
Поэтому заткнись и не перебивай меня. Ты говоришь, что Одиночка
осквернил твой дом? Это ты его осквернил. Ты пролил кровь человека, с
которым ел, на обеденный стол. Ты грохнул его насмерть за пару раз
сказанное слово «хер», слово, которое сам повторяешь каждый день,
невзирая на положение солнца относительно горизонта? Ты швырнул его
через забор, соседским свиньям, а теперь стоишь передо мной и
произносишь пафосные речи, словно ты всё ещё играешься в Фенимора Купера
со своими друзьями, такими же допившимися до ручки алкашами, как и ты
сам? Пошёл в жопу, стрелок. Пошёл в жопу из моего дома, потому что меня
тошнит от тебя, и от этой игры в индейцев! И мне насрать на Кодекс ваших
Отцов, потому что то, что вы творите здесь изо дня в день, доказывает,
что ваши отцы и были теми самыми «детьми с отклонениями»!
