Если вы будете дальше читать Книгу Екклесиаста (а я надеюсь, что вы будете её читать), то заметите, что это выражение повторяется очень часто, и это ключ к пониманию книги. Ключ в том смысле, что Соломон обозревает весь окружающий мир, как бы на крыльях ума облетает вселенную. У человека есть такая возможность — облететь на крыльях ума весь видимый мир, как говорил Григорий Богослов. Он тоже испытывал мир, у него в стихотворениях есть такая мысль: «Всё обошёл я на крыльях ума моего: вник в жизнь старика и в жизнь младенца, посмотрел, чем отличаются люди от животных, посмотрел на богатых, на бедных, на тех, кого пронзила стрела в бою, кто утонул в море, когда плыл за прибылью — во всё пытался вникнуть я». У человека есть такая возможность — у него есть ум. Благодаря этому он может обтекать всё, что творится под солнцем. Но не далее того. Небеса закрыты для человека, если Бог их не откроет.
Ветхозаветный человек не имеет ещё прорыва в вечность — нет ещё дороги в вечность. Путь — это Христос, Он есть путь и истина и жизнь (см. Ин. 14,6), без Него тоска, без Него печаль, без Него мы во грехах наших, то есть без Него плохо всё — ветхий человек измучен тем, что делается под солнцем. Жизнь печальна, если жизнь только здесь. Если другого мира нет, если есть только этот мир, то это издевательство над человеком. Тогда есть смысл взбунтоваться, есть смысл вообще отказаться от всего и превратиться в революционера-бунтаря — «а зачем оно всё?» Я вполне согласен с Лермонтовым, который сказал, что «жизнь, когда взглянешь с холодным вниманьем вокруг — такая пустая и глупая шутка», в случае, если речь идёт только о том, что делается под солнцем. Ещё нет неба и живущих на нём, ещё нет Небесного Иерусалима, ещё там никто не живёт, ещё нет выхода человеку в просторы новые — во дворы Господни. В доме Отца Моего обителей много (Ин. 14, 2), — говорит Господь. Далее говорит: Я есмь дверь; кто войдёт Мною, тот спасется, и войдёт, и выйдет, и пажить найдёт (Ин. 10, 9,). Нет этого ничего для ветхозаветного человека. Дверь не открыта, Иерусалим Небесный не построен, и нет ничего, чем можно утешиться — под солнцем.
От этих слов мы перейдём к важному принципу чтения этой книги. Книга должна восприниматься целиком, полностью: если дёргать из неё цитаты, то эти грустные цитаты будут идти вразрез со всем духом Священного Писания. Екклесиаст позволяет себе сомневаться, существует ли бессмертие души, и говорит: «Кто знает, идёт ли дух человека вверх, душа животных опускается ли вниз?». Он сомневается, и Бог позволяет ему эти сомнения. Но он ещё не знает, что мёртвые воскреснут. Он ещё не знает, что Христос придёт в мир. Всё это для него, можно сказать, закрыто. Мы не имеем права сомневаться с той же степенью силы и с той же страстностью, с какой сомневается Соломон, потому что мы — люди Нового Завета. Мы можем цитировать Екклесиаста, только понимая общий контекст книги, а не считая, что это есть главный срез правильной мысли. Нет! Это одно из заблуждений, которые Господь позволил Екклесиасту высказать вслух, не более того. Или, например, Соломон говорит, что живые знают, что умрут, а мёртвые ничего не знают — это одна из таких тоскливых ремарок ветхозаветного человека, не более того. Это не истина — это боль сердца, высказанная вслух, это сомнения человека, не знающего, что будет дальше. Цитируя Екклесиаста, мы должны понимать общий контекст Писаний: Екклесиаст не знает ничего небесного, он знает только то, что творится под солнцем. Мы с вами, счастливо облагодетельствованные небесным подарком — Евангелием, с точки зрения Евангелия смотрящие на Ветхий Завет, уже не имеем права повторять все эти слова, как будто это есть истина.
