Я осторожно выглянул из-за Ступы. Лугонг продолжал неподвижно сидеть с закрытыми глазами. Помогать мне он явно не собирался. Наконец, набравшись храбрости, я просунул руку глубоко в отверстие. Мои пальцы нащупали матерчатый сверток, и я быстро вытащил его наружу. Торопливо схватил камень и вставил его обратно в отверстие, забив его поглубже рукояткой ножа. Взяв нетяжелый сверток обеими руками, я направился к Лугонгу, все еще неподвижно сидящему на границе площадки. Не зная, что мне делать дальше, я уселся рядом и принялся ощупывать сверток.
— Ты можешь открыть, — почему-то шепотом сказал Лугонг, не глядя на меня.
Нащупав завязки, я развернул промасленное полотно…
Я держал в руках два увесистых жезла длиной не более тридцати сантиметров длиной. Короткая округлая рукоятка на каждом оканчивалась с обеих сторон бутонами лотоса из девяти литых лепестков.
Я видел достаточно много сувенирных копий и изображений Ваджры, и некоторые из них производили совершенно фантастическое впечатление. Однако то, что я держал в руках, выглядело не в пример более просто. Кроме того, каждый жезл был окрашен в два цвета до середины рукояти: один в белый и красный, другой в синий и зеленый. Вернее, я так подумал с первого взгляда. Присмотревшись внимательней, я понял, что каждый жезл был сделан из двух разных материалов. Судя по весу, из разных металлов; хотя я не имел ни малейшего представления о том, какой металл имеет синий или красный цвет.
Лугонг требовательно протянул ко мне руки. Я осторожно положил жезлы на его раскрытые ладони.
— Истинное Двойное Дордже, — с благоговением прошептал Лугонг и, наклонясь, приложился лбом к артефакту.
Я в изумлении уставился на его руки. Как только он приподнял голову, бутоны на обоих жезлах раскрылись и начали вращаться, зависнув над его ладонями. В воздухе снова повис дикий терзающий уши вой, такой же, что я слышал у Ступы, но более пронзительный и раздирающий каждую клетку тела. Я рухнул на спину, поджав ноги, и вцепился в голову, пытаясь закрыть уши. В тот момент, когда я почувствовал, что мой мозг начинает сочиться сквозь черепные швы, вой стих.
Я отнял руки от головы. На них была кровь. Кровь текла у меня из ушей, изо рта, из носа и, кажется, даже из глаз. Я с трудом поднял голову и взглянул на Лугонга. Он продолжал не моргая смотреть на Дордже, все так же с благоговением держа его на ладонях. Никакого вреда, похоже, звук ему не нанес.
— Что это было? — с трудом прошепелявил я.
