Следовательно, кто сведущ в благе, тот и умеет любить. А кто неспособен отличать благо от зла и то, что ни то ни другое, от того и другого, как же еще тот способен любить?
«Беседы Эпиктета», II.22
Однажды к Эпиктету обратился за советом один несчастный отец.
— Я, — сказал тот, — так несчастен с детишками[156], что, вот, когда недавно дочурка моя болела и показалось, что она в опасности, мне стало невмочь даже быть при ней, больной, и я убежал из дому, не возвращаясь до тех пор, пока мне не сообщили, что ей уже хорошо.
— Что же, правильно ли ты, по-твоему, сделал это?
— Это от природы, — сказал тот. — Так бывает со всеми нами, отцами, или во всяком случае с большинством из нас.
Эпиктет углубляется с несчастным отцом в пространную беседу, поскольку стоики придавали большое значение принципу «жить согласно с природой». Под этими словами они понимали, однако, не простое следование «естественным» порывам, таким как оставить своего больного ребенка на попечение других, потому что ситуация слишком болезненная. В беседе с этим человеком Эпиктет не отрицает того, что многие отцы испытывают такие же чувства, и не говорит, что испытывать такие чувства неестественно для отцов. Вопрос в том, правильно ли это. Далее он продолжает рассуждения в классической сократовской манере:
— Так вот, поскольку ты с любовью относился к ребенку, правильно ли ты делал, что убегал и оставлял его? А мать разве не любит ребенка?
— Любит, конечно.
— Так, значит, и мать должна была покинуть его или не должна была?
— Не должна была.
— А что нянька, любит она его?
— Любит, — сказал тот.
— Значит, и она должна была покинуть его?
— Никоим образом.
— А что воспитатель, не любит он его?
— Любит.
— Значит, и он должен был покинуть и уйти, и вот таким образом ребенок должен был остаться одиноким и беспомощным из-за вашей огромной любви, родителей и окружающих, или умереть на руках у не любящих и не заботящихся?
— Ни в коем случае!
— Ну а если бы болел ты, желал бы ты, чтобы твои близкие, в том числе сами дети и жена, были такими любящими, что ты остался бы, покинутый ими, один и одинок?
— Никоим образом.
— А стал бы ты молить о том, чтобы твои так любили тебя, что из-за их чрезмерной любви ты всегда оставался бы один во время болезней, или именно ради этого ты предпочитал бы быть любимым, если бы то было возможно, врагами, чтобы они оставляли тебя? А если так, то остается заключить, что в твоем поступке отнюдь не было также и любви.
